Публикуя этот довольно запоздалый отзыв НГ-EX LIBRIS, мы вынуждены обратить внимание на то, что автор отзыва может быть ради красного словца – во как вывернул тему, а может быть и по другой причине не заметил главного стержня книги Анны Федорец – исследования психологии богатого человека, а это как раз и есть самое интересное и самое актуальное для нашего неокапиталистического времени.
НГ-EX LIBRIS. Четверг. 3 июля 2014 г. с. 7.
Социальный парадокс спонсорства.
Между театром и баррикадами
Андрей Мартынов
Федорец. Савва Морозов. – М.: Молодая гвардия, 2013. – 352 с.
Серебряный век в первую очередь ассоциируется с его творцами: Александром Блоком и Валерием Брюсовым, Николаем Евреиновым и Всеволодом Мейерхольдом, Александром Бенуа и Михаилом Врубелем... В меньшей степени помнят роль спонсоров издательств и театров, покупателей картин.
Ведь без Сергея Полякова не было бы издательства «Скорпион» и журнала «Весы», в которых печатались Константин Бальмонт и Юргис Балтрушайтис, а без Маргариты Морозовой – знаменитого литературно-философского салона и издательства «Путь», в котором выходили книги Николая Бердяева, братьев Сергея и Евгения Трубецких...
Савва Морозов (1862–1905) принадлежал к этой же плеяде. Книга специалиста по истории отечественного купечества Анны Федорец (Москва) реконструирует жизнь знаменитого предпринимателя и филантропа.
Федорец пишет о происхождении своего героя – он был выходцем из семьи богородских купцов. Рассказано об учебе на отделении естественных наук физико-математического факультета МГУ, а затем (своеобразное повышение квалификации) в Великобритании. В дальнейшем Морозов работал в руководстве Никольской мануфактуры, занимая должность мануфактур-советника, но не ограничивался профессиональными интересами – возглавлял Нижегородский ярмарочный комитет, энергично занимался проведением Всероссийской промышленной и художественной выставки. Не очень похоже на традиционный образ купца-самодура, показанный в драматургии Александра Островского или в живописи (вспомним «Приезд гувернантки в купеческий дом» Василия Перова).
Исследователь подробно разбирает благотворительную, спонсорскую деятельность Морозова. Она в первую очередь относилась к театральному искусству. Сначала учреждение Летнего театра для рабочих и служащих фабрик Орехово-Зуева, затем активное участие в жизни МХТ (первоначально Московского художественного общедоступного театра). По сути известный шарж, изображающий Константина Станиславского, Василия Немировича-Данченко и Савву Морозова, впряженных вместо коней в колесницу Художественного театра, не был далек от истины.
Отдельно рассматривается помощь Морозова большевикам. В свое время Максим Горький, участвовавший в привлечении купца к спонсорству Компартии, назвал Савву Тимофеевича «социальным парадоксом», недоумевая, как можно помогать силам, стремящимся к ликвидации класса власть имущих.
По мнению Федорец, основную роль в этом странном альянсе сыграло увлечение Морозовым актрисой Марией Андреевой, связанной с революционными течениями (от Саввы Тимофеевича она уйдет к Горькому). Косвенно это подтверждается тем, что после завершения романа помощь большевикам сокращается, а затем сходит на нет. Другая причина разрыва связана с тем, что Морозов испытал шок от революционной жестокости: «Ну что творят эти антихристы, куда они ведут несчастных людей!»
Впрочем, соскочить с подножки красного трамвая, как называл революционное движение Юзеф Пилсудский, оказалось непросто.
Автор биографии выдвигает версию, что конфликт с большевиками, требовавшими «продолжения банкета», обернулся не самоубийством (общепринятая версия смерти), а убийством Саввы Тимофеевича. Хотя оговаривается: «Картину смерти Морозова можно восстановить лишь приблизительно». В качестве возможных доказательств она обращает внимание на ссору мануфактур-советника и Горького, отмеченную сотрудниками департамента полиции, писавшими в числе прочего, что после ссоры к Морозову «по поручению Горького приезжал один из московских революционеров, а также революционеры из Женевы, шантажировавшие покойного». Не забудем, что Морозов похоронен по христианскому обряду на Рогожском кладбище Москвы. Ведь самоубийц нельзя хоронить в пределах кладбищ и совершать христианский обряд погребения.
Такой вот спонсор – жертва своей благотворительности. Чем не социальный парадокс?
Ёще по теме
Поделитесь с друзьями