Война…
Е. М. (Ногинск)
Война… Сейчас, когда мне лет меньше чем ветеранам, но больше, чем их детям, все чаще всплывают в памяти первые послевоенные годы. Давно уже нет в живых воевавших близких, которые не дожили до звания ветеран. Послевоенные годы к воспоминаниям и к рассуждениям о войне не располагали. … не до этого было – люди залечивали «раны войны». Восстанавливали не только города и заводы, но и семьи. Сказать проще – просто выживали.
Мое первое отчетливое воспоминание детства связано как раз с Победой – я вижу отца в военной форме, прислонившегося к дверному косяку и говорившего с мамой. Отец пришел с фронта. Помню его подарок – немецкий шелковый костюмчик – «матроску».
Никаких празднеств в доме не было. Я сейчас думаю, что в семье не было лишних денег. Поэтому в памяти не осталось каких-либо застолий.
В первые годы после войны город наводнили инвалиды войны, которые побирались на паперти городского собора. Тогда вблизи еще существовал деревянный мост через Клязьму, по которому всегда шло много народа – в Торбеево и на колхозный рынок. Среди них был бывший танкист без рук и ног, который сидел на паперти голый до пояса и с открытыми обрубками ног и рук. Его привозили и отвозили в кузове грузовика. Скорее всего, полуторки. Можно было на пальцах сосчитать число полуторок в городе. Когда из ворот соседней с нами артели портных выезжал грузовик, для уличных мальчишек был праздник, за борта цеплялись крючками и мчались за машиной пока хватало духа. Вообще нищих тогда было поболее, чем сейчас, и сидели они на той же паперти собора и на самом мосту, благо его высокие деревянные тротуары были для этого очень удобны. Помню анекдот того времени. Будто бы, когда в городе начали строить новый мост через Клязьму, американское радио сообщило, что в подмосковном Ногинске для нищих не хватает одного моста и принято решение строить еще один.
Вернувшиеся с войны мужчины сразу же взялись за налаживание семейного хозяйства. В войну и еще несколько лет после нее картошку сажали, в основном, на улице – между забором и проезжей частью, оставляя только тропинку-тротуар. Помидоры, капуста и огурцы в этих условиях были непозволительной роскошью. Мужики были в силах разработать участок позади дома, оградить его. Появились на дворах туалеты, выгребные ямы. Наступала цивилизация. Еще было не до садов и цветников. В нашей округе только одна богатая, по нашему разумению, семья имела сад, но яблоки нами обрывались в самую кислую пору. Сажать фруктовые деревья, ягодные кустарники начали в конце 40-х – начале 50-х годов. Думаю, что отцы наши взялись за это дело под впечатлением фронтовых дорог Украины, Молдавии, Европы.
Вернусь к воспоминаниям о войне. Я думаю (если не прав, пусть меня поправят), что сама власть не поощряла каких-либо «вольных» разговоров о войне. Я не слышал рассказов о военных эпизодах ни от отца, ни от воевавших соседей. Боевой орден отца первое время, когда за него еще платили небольшие, как говорили тогда, деньги, им хранился, потом был отдан детям играть и сгинул. Надо сказать, что ордена и медали тогда редко кто носил – не принято было.
Конечно, мы еще были детьми, но имена «всесоюзных героев» Маресьева, Матросова, Зои Космодемьянской, молодогвардейцев были известны каждому ребенку, книгами о них зачитывались. На фильмы «Подвиг разведчика», «В шесть часов вечера после войны», «Небесный тихоход» бегали по многу раз.
Несколько слов о городской жизни того времени. В летнее время по воскресеньям было принято семьями выходить в городской парк или на Волхонку. Раскладывалось байковое одеяло или еще что-то, выставлялась газированная вода, бутерброды. О спиртном не помню. Редко, но бывали случаи, когда на Волхонке играл оркестр. Вечерами, почти в любую погоду, буквально весь город выходил на Московскую и люди всех возрастов дефилировали от почты до старой аптеки и обратно. К концу 50-х годов этот участок центральной улицы назывался уже Бродвеем. Жили бедно, но в магазинах были разнообразные и, как мы сейчас понимаем, добротные продукты. Когда мама посылала в город за покупками, то наказывала: «Только не покупай ничего у косой». Была такая единственная в городе продавщица, за которой была слава обманщицы. Мужчинам можно было отвести душу в «американке», это заведение еще называли «три ступеньки» (сзади «старой» аптеки). Здесь они могли выпить привычные сто граммов, пиво с хорошей закуской – селедочкой с лучком, яичницу
Коренной перелом в отношении к самой войне и к ее ветеранам произошел после выступлений в конце 50-х – начале 60-х годов известного писателя Сергея Сергеевича Смирнова (1915 – 1976). Началось с восстановления правды о подвиге защитников Брестской крепости, а в результате память о войне была принята властью как важный элемент государственной идеологии, а бывшие воины смогли с гордостью носить свои боевые награды. Создавались ветеранские организации, ветераны пришли в школы.
Вышедшие в это время фильмы «На семи ветрах», «Летят журавли» внесли трагическую ноту в воспоминания и в размышления о войне. Война явилась страшной трагедией для Родины, обескровленной, разрушенной на многие годы. Не менее страшной была трагедия военного времени почти для каждого человека в его личной жизни. Болезни, увечья, слом психики – удел почти каждого, прошедшего войну. Не менее трагической была участь наших матерей и сестер в тылу. Трудовой фронт, разрушенный быт, голод не щадили никого. Страшная трагедия. Это важно помнить и напоминать для того, чтобы никогда война не пришла к нам в дом.
Поделитесь с друзьями