Город Железнодорожный. Краеведческий альманах (выпуск восьмой)

Краеведческий альманах. Выпуск восьмой. 2007 г .

 

 

Господа Рюмины и Кучинская усадьба

В 30-х годах 19 столетия в Кучино на берегу реки Пехорки, в сосновом бору, Николай Гаврилович Рюмин приобрел земельный участок. Кто же такие Рюмины?

 

Отцом Н.Г. Рюмина был Гаврила Васильевич Рюмин (1751-1827), прошедший путь от простого рязанского мещанина до дворянина.

Еще в 17 веке - первой половине 18 века предки Рюмина числились в привилегированной сотне. И прадед Гаврилы - Дмитрий Наумович Меньший и его сын Василий, все активно торговали в Переславле-Рязанском и за его пределами. В 1780-е годы Г.В. Рюмин берет винные откупа в Рязани и уездах, субсидирует строительство колокольни и капитальный ремонт Успенского собора в Рязанском кремле. В 1790-е годы он уже занимает пост городского головы. В 1801 году становится президентом рязанской ратуши (одного из городских органов управления). Некоторое время он жил в Петербурге, где пожертвовал 20 тысяч рублей на постройку городских казарм. Имел свое дело в Петербургской, Московской, Саратовской, Орловской и Казанской губерниях.

За постройку петербургских казарм Рюмин был удостоен в 1799 г . чина надворного советника 7-й степени, дающей право на личное дворянство. Но окончательно утвердиться во дворянстве Рюмин смог лишь в 1811 году. К этому времени Гаврила Васильевич находился уже на государственной службе, занимаясь перевозкой вина с казенных винокуренных заводов. К моменту увольнения со службы в 1824 г . у него было более 11 тысяч крестьян и земельные владения в пяти губерниях: Рязанской, Тамбовской, Пензенской, Нижегородской и Московской. За усердие по службе не раз был отмечен орденами и монаршим благоволением. Уволился в 1824 году за три года до смерти «за старостию и болезнью с чином статского советника».

По свидетельству современников, рюминские крестьяне всегда отличались зажиточностью и никогда не бедствовали. Под Рязанью работала полотняная фабрика Гаврилы Васильевича, а в городе, на реке Лыбеди, у церкви Николы Дворянского, - его водочный завод. Четыре рюминских дома считались лучшими в Рязани. Загородная усадьба являлась местом для гуляний всей городской прилично одетой публики. Все дома Рюмина были настолько хороши, что именно в них останавливались русские императоры и члены царской семьи, будучи проездом в Рязани. К хозяину дома и Александр I , и последующие правители явно благоволили - милостиво одаривали его самого и домочадцев, а в народе бродили слухи чуть ли не о дружбе между Рюминым и Александром и о том, что последний был крестным отцом его, Рюмина, детей.

Помимо вышеназванных вкладов в Успенский собор и его колокольню, в 1800-е годы в Рязани Рюмин обновлял Симеоновскую церковь, в 1826 году ее перестроил, при этом значительно расширив. После смерти Рюмина преосвященный Филарет, архиерей Рязанский и Зарайский, составил грамоту о вечном поминовении души Гаврилы Васильевича Рюмина, в благодарность за все им содеянное. Храмы не были единственным объектом внимания мецената. В 1790-е годы Рюмин пожертвовал деньги на строительство здания для Главного народного училища в Рязани. В 1822 году внес 25 тысяч рублей на учреждение в Рязани Дома трудолюбия - заведения, где воспитывались и получали навыки ремесла дворянские дети и сироты.

Г.В. Рюмин был женат дважды. Первый раз он женился на вдове купца Черенкова Степаниде Федоровне, женщине старше его на 12 лет. От этого брака в 1792 году у Гаврилы Васильевича родился сын Николай. Степанида вскоре скончалась. Вторую жену Гаврила взял также из купеческой семьи. Дочь московского купца Екатерина Ивановна Макарова была моложе супруга на 19 лет. От этого брака у Рюмина родилось четверо сыновей - Александр, Константин, Иван и Василий, и две дочери. Константин умер в младенчестве. По линии второго сына Гаврилы Васильевича - Александра - наследников не было. Его единственная дочь княгиня Варвара Александровна Вачнадзе, умерла бездетной. Третий сын Г.В. Рюмина Иван имел семерых детей, но наследники шли только по линии двух его дочерей, и те проживали за границей.

Что касается последнего, четвертого сына Г.В. Рюмина, Василия Гавриловича, его история представляется нам наиболее интересной и увлекательной. Василий жил в Рязани, в Москве, в Петербурге, дослужился до чина надворного советника. Видимо, много путешествовал, так как в конце 1830-х годов был в Париже, где познакомился с княжной Екатериной Шаховской, родовитой, но не богатой сиротой. В 1839 году они обвенчались, и Василий повез болезненную жену в Европу на лечение. Супруги побывали в Италии, откуда перебрались в Швейцарию. В Лозанне купили виллу с поэтическим названием «Цветок шиповника» («Эглантина»). Со временем у Василия Гавриловича окрепла мысль поселиться в Швейцарии навсегда. По воспоминаниям друзей семьи, ему претили крепостнические порядки России. В середине 1840-х годов он отпустил на волю (без выкупа!) всех своих крестьян в Рязанской и Нижегородской губерниях, распродал всю недвижимость, в том числе и два дома в Рязани, доставшиеся ему в наследство. Обрубив, таким образом, все, что связывало его с родиной, он никогда более не появлялся в России. Умер он рано после тяжелой болезни и был похоронен в Лозанне.

Оставшегося после Василия сына Гавриила звали на французский манер Габриэлем, был он протестантом, не знал русского языка и никогда не был на родине предков, хотя, путешествуя, объездил весь свет. Определяющую роль в формировании личности Гавриила сыграла его мать. Благодаря ей «Эглантина» стала своеобразным салоном, где собирались ученые, художники, писатели. Гавриил получил инженерное образование, увлекался альпинизмом, фотографией, рисованием, естественными науками. В 1861 г . Е. Шаховская вместе с учителем сына, ученым-естествоиспытателем Шарлем Годэном, открыла в Лозанне городской музей промышленности и искусства и завещала его городу. Лозанцы тоже в долгу не остались. В 1862 году, когда у княгини возникли сложности с продлением российской визы (как и муж, она долго оставалась русской подданной), городские власти с готовностью предоставили ей и ее сыну почетное гражданство Лозанны.

Екатерина Шаховская-Рюмина умерла на 49-м году от скоротечной чахотки. Сын пережил ее на пять лет. Умер он внезапно, 18 июня 1871 года, в Бухаресте, в гостиничном номере. Причиной смерти стал брюшной тиф, которым он заразился во время очередного путешествия. Ему было 30 лет. Прах его, согласно завещанию, был доставлен в Лозанну и захоронен в семейной усыпальнице на кладбище Д'Уши. Семьи у покойного не было, и весь свой капитал, 1,5 миллиона франков, Гавриил завещал городу на постройку «общественно значимого здания». Вокруг денег Рюмина в течение 15 лет шли дебаты и, в конце концов, решено было их использовать на здание, где разместились бы аудитории старейшего в городе вуза - Академии: кантональный музей, библиотека, актовый зал для конференций, выставок искусства и промышленности. Академия, расширив свою площадь, получала возможность открыть новый факультет и таким образом приобрести статус университета, чего давно добивалась общественность Лозанны.

«Дворец Рюмина» на площади Де Рипон был торжественно открыт 3 ноября 1906 года, а сам завещатель вошел в историю Швейцарской Конфедерации как основатель Лозаннского университета. Отрывочные сведения об этом событии доходили до Рязани еще в начале века.

Основным наследником нажитого богатства становится старший сын Николай Гаврилович (1793 - 1870). Он продолжал благотворительную деятельность отца в Рязани, опекал гимназию, приобретал для нее здания, выделял деньги на их ремонт, на открытие при гимназии домовой церкви. За 12 тысяч рублей серебром приобрел двухэтажный дом для перворазрядного женского училища, позднее преобразованного в Мариинскую женскую гимназию.

В 1831 году жена Н.Г. Рюмина Елена Федоровна (урожд. Кандалинцева) приобретает в Москве дом (ныне Воздвиженка, 9). К этому же времени относится и приобретение участка в Кучино. По проекту французского архитектора Жюльена Тибо была выстроена великолепная усадьба с прекрасным домом, широкими дорогами, цветниками, оранжереями, фонтанами. Лето обычно семья Рюминых проводила в Кучино.

С 1833 года Н.Г. Рюмин являлся членом императорского московского общества сельского хозяйства. На службе он числился с 1806 года. За службу в экспедиции государственных доходов в 1831 году он получил бриллиантовый перстень с вензелем императора Николая I. В 1839 году был пожалован в статские советники, в 1840-м он уже камергер высочайшего двора, и с 1847 г . - тайный советник. В Богородском уезде (ныне Ногинский район) ему принадлежали деревни Алексунино, Андрогово, Буньково, Васютино, Востриково, Гаврилово, Зуево и другие. Надо заметить, что основатель династии Морозовых - Савва Васильевич (1770-1861) был крепостным Николая Гавриловича и выкупился на волю с четырьмя сыновьями за 17 тысяч рублей.

В середине XIX века Н.Г. Рюмину в Кучино принадлежал один из кирпичных заводов.

В семье Николая Гавриловича и Елены Федоровны Рюминых было двенадцать человек детей, из которых в живых остались пять дочерей и один сын. Дочери их: Екатерина Николаевна была замужем за графом Буксгевденом, Прасковья Николаевна - за Вельяшевым Александром Васильевичем, братом той самой Вельяшевой, которую воспел А.С. Пушкин в своем стихотворении «Подъезжая под Ижоры». Другие дочери - Любовь Николаевна была супругой Б.А. Полторацкого, Мария Николаевна - замужем за Николаем Сергеевичем Мухановым. Вера Николаевна осталась незамужнею.

Из сыновей Рюмина выжил только один, Федор Николаевич. Выпускник пажеского корпуса, Царскосельский гусар, он рано вышел в отставку, закончив службу в чине ротмистра. Затем служил рязанским предводителем дворянства. Женат был на княжне Ольге Сергеевне Голицыной, прапраправнучке фельдмаршала Румянцева - Задунайского. Единственный сын от этого брака Федор умер бездетным в 1896 г . 37 лет от роду.

Для нас интересен тот факт, что за племянника Н.Г. Рюмина, флигель-адъютанта Гавриила Емельяновича Павленкова вышла замуж Елизавета Андреевна Берс, сестра жены писателя Л.Н. Толстого Софьи Андреевны. Их свадьба состоялась в январе 1868 года. Т. Кузминская в книге «Моя жизнь дома и в Ясной Поляне» так описывала жениха: «Выбор Лизы пал на полкового командира гусарского полка, родом из Малороссии, богатого владельца нескольких имений на юге и в Рязанской губернии. Ему было лет 37-38. Высокий рост, военная выправка, делали его видным и даже красивым. Это был очень милый и приятный человек. С Лизой он говорил о литературе, играл с ней в шахматы».

Но вернемся к Николаю Гавриловичу Рюмину. Есть данные о том, что он, будучи попечителем Рязанской гимназии, помог одному молодому человеку, Петру Мироновичу Перевлесскому из села Перевлеса Рязанской губернии (ныне Старожиловский район Рязанской области), окончить гимназию и университет и стать педагогом. Он был единственной любовью поэтессы Юлии Валериановны Жадовской (1824-1883).

Огромные капиталы, доставшиеся от отца Н.Г. Рюмину, и позволили выстроить усадьбу в Кучино. «Фантазии архитектора сразу восхищают при виде дома, который казался какой-то радостной сказкой. Оригинальна большая двухсветная зала, в своей чарующей простоте, колонны, переплеты окон. Также воздушен и своеобразен «Графский» флигель с ротондой наверху, с оригинальными крыльями по бокам из березовой коры. Этот домик был выстроен для старшей дочери Рюмина графини Е.Н. Буксгевден, почему и назван графским», - так описал «рюминскую подмосковную» М. Погожев в журнале «Столица и усадьба»

По сохранившимся фотографиям той поры можно видеть красоту и размеры оранжерей, беседки и речку, некоторые сценки жизни усадьбы, например, компания в «долгуше» или отъезд из усадьбы на прогулку.

После смерти Н.Г. Рюмина Кучино было куплено известным миллионером Алексеевым, женатым на Бостанджогло (его сын был в Москве городским головою). Алексеевы допустили вандализм: они снесли удивительное создание Тибо и поставили на месте этой разрушенной мечты ординарный, но нисколько не поэтический дом.

От Алексеевых Кучино перешло к Рябушинским.

Евгений Тихомиров, член Географического общества.

 

Нижегородская железная дорога

Строительство Нижегородской (ныне Горьковской) железной дороги началось весной 1858 года. Работали в основном, крепостные крестьяне, которых к началу строительства насчитывалось около 17 тысяч человек. Первая однопутная ветка до Владимира была открыта уже 14 июня 1861 г ., а на следующий год, 2 августа 1862 года, первый поезд пришел в Нижний Новгород. Этот день считается датой основания Московско-Нижегородской железной дороги.

Земля, отчуждаемая для строительства железной дороги, была относительно дешевой. Страсти вокруг строительства дороги иногда кипели не шуточные. Так, например, развернулась острая борьба между Богородскими, Зуевскими и Никольскими Морозовыми, которые имели в этих местах свои ткацкие мануфактуры. Где проходить дороге - через Богородск, Зуево или Орехово? Победили Никольские Морозовы, дав строителям соответствующую взятку, и железнодорожное полотно прошло в первую очередь через Орехово.

Трасса дороги прокладывалась среди глухого леса и пересекала множество торфяных болот. Все работы выполнялись ручным способом при помощи деревянных лопат с железными насадками, тачек с катальными досками да грабарками с конной тягой для перевозки грунта на далекое расстояние. Всего на строительство дороги было израсходовано 34 миллиона рублей.

При открытии дороги было устроено 26 станций. Первые по пути следования были: Москва - Нижегородская (была расположена за Абельмановской заставой), Кусково, Обираловка, Васильево (затем будет переименована в Кудиново, ныне Электроугли), Степаново (потом Богородск, а когда построили в 1886 году Богородскую ветку - снова Степаново, а уже потом стало Фрязево). Кроме этих станций, между Кусково и Обираловкой, для живущего в своем поместье князя Салтыкова был сделан остановочный пункт, получивший название Салтыковская. В 1877 году от Москвы до Коврова железная дорога стала двухпутной.

Вдоль железнодорожного полотна высаживались деревья для ограждения дороги от снежных заносов, в основном это были ель, сосна. Сначала сажали в один ряд, потом эффективнее оказалось сажать в два ряда в шахматном порядке. В августе и сентябре проводили обязательную обрезку деревьев.

В краеведческом музее нашего города хранится много фотографий старой Обираловки. На фотографиях старая железнодорожная станция, недалеко от здания вокзала водокачка, которая будет впоследствии упомянута Л. Н. Толстым в его романе «Анна Каренина». Именно здесь, в Обираловке, по воле автора закончится жизненный путь главной героини романа. В то время, когда станция Обираловка была конечной, в этом месте был поворотный круг, оригинальное устройство для разворота на 180 градусов паровоза и подвижного состава. Обычно у водокачки паровоз заправлялся водой и следовал обратно в Москву. На некоторых станциях, кроме поворотных кругов, были поворотные треугольники.

От концертного зала до вокзала

Слово «вокзал» пришло к нам из английского языка. Так назывался парк с концертным залом, который находился в пригороде Лондона (принадлежал Джейн Вокс). В России первоначально это слово обозначало место общественных увеселений, в том числе концертные залы. Один из них был сооружен в Павловске, куда послушать музыку специально приезжали из Петербурга. А в современном понимании этого слова, как место ожидания поезда, вокзал возник в Англии в 1825 году. Несколькими годами позже, сугубо станционное здание, появилось в России на линии Петербург - Царское село (1835). В наше время некоторые вокзалы стали достопримечательностями города, памятниками культуры. Например, Ярославский и Казанский вокзалы в Москве.

На Нижегородской железной дороге станции распределялись по классам. Станциям 2-го класса были приданы большие размеры, чем зданиям 3-го класса. Все здания вокзалов на станциях 4-го класса были одинакового размера и типа, деревянные, на каменном фундаменте, как и на нашей станции Обираловка.

Старожилы города, вероятно, помнят наш старый деревянный вокзал, который простоял более 100 лет. В 19 веке это был своеобразный центр Обираловки. В вокзале имелся буфет, по воскресеньям священнослужители Саввинской церкви несли службу. Порядок на станции поддерживался станционными работниками. Платформы были также деревянные. При дамских комнатах были устроены ватерклозеты. В зависимости от положения станции было число служащих. Заведовал один начальник станции, у него были помощники, кассиры, письмоводители, конторщики, весовщики, составители поездов, ламповщики, сторожа, рассыльные, рабочие и прислужницы при дамских комнатах.

Читая сегодня приказы по управлению Нижегородской дороги, удивляешься и по-хорошему радуешься тому чувству ответственности и гордости за свою службу, которое было у работников железной дороги. Посудите сами. В 1862 г ., например, был такой приказ: «На станциях замечается недостаток чистоты и опрятности. Начальникам станции предписывается под страхом взыскания (!), чтобы на станциях была наблюдаема безукоризненная чистота: метлы, швабры, помойные лохани и прочие предметы, неприятные на вид, должны быть убираемы».

Работникам станции приказом также предписывалось: «У дверей, назначенных для публики, во время прихода и отхода пассажирских поездов должны стоять прилично одетые сторожа, которым строго воспрещается: 1) отлучаться от своего поста, 2) уходить в залы, назначенные для публики, 3) присылать на платформу своих жен или детей». Служащие должны были строго придерживаться установленной для службы формы, на работу являться чистыми и опрятно одетыми, и «в сношениях с публикою соблюдать крайнюю вежливость и благочиние. Были жалобы на курение служащих при публике».

Особо престижными считались должности билетных кассиров и кондукторов. Они делились на классы по размеру жалованья: так, кондуктор 1-го класса получал 420 рублей в год, 2-го класса - 360, 3-го - 300 рублей. Независимо от жалованья, им выдавались квартирные, суточные за разъезды и обмундирование. У билетных кассиров оклад был в 480 рублей. Отпуск кондукторов был 28 дней. Но его нужно было заслужить. Так, в одном из приказов была такая формулировка: «Отпуск, есть снисхождение со стороны Общества, поэтому для получения его нужна заслуга».

В первые годы эксплуатации дороги на станциях работало много немецких специалистов. У нас в Обираловке начальником станции до 1864 году был Лейфнер, также на станции работали конторщик Краммерт, счетовод Мейер. В 1863 г . господин Добель, укладчик рельсов, был уволен с формулировкой: « за незнание русского языка». Пассажиры поначалу были законопослушными, но вскоре стали находить хитроумные способы, как проехать бесплатно. Так, в одном из приказов от 1864 года читаем: «Усилить контроль над пассажирами, перепродававшими свои билеты на право проезда другим лицам, а сами объявляют о мнимой потере таковых билетов, с целью проехать только по имеющимся у них багажным квитанциям». Были установлены случаи, когда взрослые брали детский билет по 1/2 или 1/4 тарифной цены.

Без улыбки нельзя читать сегодня приказы, которые объявлялись для пассажиров, имевших при себе собак: «...чтобы собаки были непременно в намордниках, с прочными ошейниками и не на простых сворах, а на цепях. Так как были два случая, что собаки прогрызали клетки и уходили из вагонов».

Во время прохода арестантских поездов начальникам Московской, Петушинской и Владимирской станций вменялось в обязанность «приготовлять на пассажирских платформах по два ушата воды для снабжения оных арестантских вагонов». В 1864 году на Вязниковской станции дровяной сторож Лукьянов подал в вагон, где находились арестанты, полштофа водки, за что был подвергнут штрафу. Но чаще, за такие провинности, работники увольнялись. Штраф за исполнение обязанностей в пьяном виде составлял 15 рублей.

 

Колокола на станциях

Одновременно с открытием железных дорог были введены сигналы для отправления поезда. С самого начала для этого применялись станционные колокола. Служащие пользовались ими в полном соответствии со служебным приказом. Назывался он звучно: «Колокола на станциях». «Первый звонок служит для обозначения: на оконечных станциях дозволение садиться в поезд всем пассажирам, а на промежуточных - времени прихода поезда. Сигнал этот выражается звоном и затем одним ударом в колокол. Второй звонок служит для объявления пассажирам требования садиться на свои места. Второй звонок выражается звоном и затем двумя ударами в колокол. Третий звонок объявляет отправление поезда и выражается звоном и тремя ударами в колокол. Звоном того же колокола, но без счета ударов, возвещается служащим на станции о выходе поезда с соседней станции. В случае пожаров и других несчастий, требующих созыва служащих, станционные колокола могут быть употребляемы для набата». Звучали станционные колокола не один десяток лет. И звон их окончательно затих только летом 1914 года. Непременным атрибутом дорожных сторожей или стрелочников был сигнальный рожок. Днем они должны были иметь при себе флажки (красный и зеленый), а ночью и в туманную погоду - «зажженный фонарь» и всегда, без исключения, сигнальный рожок. К примеру, на Петербург - Московской железной дороге, вскоре после ее открытия, один продолжительный звук рожка означал команду «Слушай». Когда же сторож видел приближающийся поезд, его рожок звучал дважды и достаточно долго. А несколько отрывочных и часто повторяемых сигналов возвещали о тревоге, созывая соседних сторожей и ремонтных рабочих.

В нашем городском краеведческом музее можно увидеть некоторые из станционных фонарей, флажки, и даже услышать сигнальный рожок.

Сегодня мы можем смело сказать, что со строительства Нижегородской железной дороги началось развитие поселка Обираловка. С введением в эксплуатацию второго железнодорожного пути в 1877 году улучшилось движение поездов и работа станции. Прибавилось и железнодорожных рабочих, строивших свои дома вдоль проезжих дорог от станции на Кучино, Обираловку и Саввино. 27 августа 1939 года Обираловка канула в Лету, и на карте Московской области появился поселок Железнодорожный, который в 1952 году станет городом.

Наталия Сотникова, директор краеведческого музея,  член Союза журналистов России.

 

 Дюбюк забытый и великий

 

Многие россияне, особенно люди старшего поколения, слышали и знают старинные народные песни и романсы: «Не брани меня, родная», «Улица, улица, ты, брат, пьяна», «Да поцелуй ты меня, моя душечка». До сегодняшнего дня некоторые сочинения, ставшие шлягерами, остаются в репертуаре именитых исполнителей. Например, Николай Басков со своей «Душечкой» вышел победителем в конкурсе «Романсиада - 97». Разве можно без волнения слушать народные песни «Что так жадно глядишь на дорогу» или «Помню, я еще молодушкой была» ?

 

Список популярных музыкальных произведений на стихи А. Кольцова, Н. Цыганова, А. Пушкина, А. Фета, Н. Некрасова, Е. Баратынского, А. Григорьева, А. Майкова и многих других именитых и неизвестных поэтов можно и продолжать. Они любимы ценителями прекрасного. Только мало, кто знает, что все эти «шедевры народные» имеют автора.

Их написал выдающийся музыкант XIX века, талантливый композитор, блестящий пианист, педагог Александр Иванович ДЮБЮК. Сын обрусевшего француза - маркиза Жана (Ивана) - Шарля дю Бюка де Бримо. Его отец эмигрировал в Россию из Парижа во время Великой французской революции в начале XIX века. Александр Иванович родился в Москве в феврале 1812 года, накануне вторжения в Россию армии Наполеона. (Кстати, жена Наполеона приходилась двоюродной теткой Александру Ивановичу).

Отец и мать Дюбюка были людьми музыкальными. Отец играл на скрипке, мать пела и аккомпанировала себе на фортепьяно. Их талант, безусловно, передался сыну, одаренность которого проявилась достаточно рано. Поэтому в учителя к нему были приглашены лучшие музыканты того времени, один из которых - известный в Европе великий пианист и знаменитый композитор, выходец из Ирландии, Джон Фильд.

В 11 лет от роду Александр играет наизусть под аккомпанемент оркестра, руководимого придворным капельмейстером Лоди, фортепианный концерт Фердинанда Риса. В 16 лет Александр уже зрелый пианист, один из самых популярных учителей музыки. Но, как сын иностранца, без чина и дворянства, он не мог рассчитывать на широкое признание. Все лучшие концертные залы Москвы, в том числе двери Благородного собрания, для него были закрыты.

К тому же, в холерном 1830 году музыкант потерял родителей, и у него прибавилось забот о хлебе насущном. Чтобы прокормиться, он начинает давать уроки в богатых домах, пишет оригинальные произведения. Его песни и романсы пользуются большим успехом. Их под гитару распевают в салонах и питейных заведениях. Со временем многие из них потеряли авторство и стали считаться народными.

К середине 19 века его популярность как искусного сочинителя стала незыблемой. Он пишет музыку к драмам А. Островского, которые ставились в Малом театре. Кроме этого, дает публичные концерты. Долгие годы А. Дюбюк являлся главным цыганским композитором. Им было подготовлено трехтомное издание «Песен московских цыган», в которое вошло 78 произведений. Под его польки и мазурки танцевала вся Москва.

В обществе особый вес имело неформальное звание «ученик Дюбюка». Это было визитной карточкой людей искусства, заменявшей на тот момент диплом несуществующей консерватории. Среди его воспитанников следует назвать М. Балакирева, Г. Лароша, Н. Кашкина, Н. Зверева.

Дом Александра Ивановича 70 лет был «консерваторией» для русских гитаристов, которые считали маэстро добрым гением и подлинным учителем музыки. На «огонек» к нему заглядывали известные музыканты А. и Н. Рубинштейны, молодой П. Чайковский, писатели А. Островский и А. Писемский.

Развивая идеи фортепьянной школы, заложенной Фильдом, А. Дюбюк подготовил и издал книгу «Техника фортепьянной игры», которая быстро была принята в качестве методического пособия. Книга выдержала несколько изданий и служила верой и правдой многим поколениям русских пианистов. Чуть раньше вышел из печати его сборник «Детская музыкальная хрестоматия», в котором было 65 пьес.

В 1866 году была создана Московская консерватория. Ее первый руководитель Н. Рубинштейн пригласил А. Дюбюка на работу в качестве профессора, воздав, таким образом, по заслугам великому мастеру. Сам Александр Иванович к этому моменту издал 130 русских народных песен для фортепьяно.

 

Неоцененный дар

Неслыханный успех его романсов и песен заслонил от историков музыки его заслуги пианиста и педагога. Они не могли простить ему явного пристрастия к цыганскому и бытовому романсу, к популярной, жизнелюбивой, понятной простому народу музыке. А ведь его романсовое творчество началось еще в эпоху А. Пушкина, а закончилось во времена Л. Толстого, А. Чехова и П. Чайковского.

В конце 19-века А. Дюбюк был забыт музыкальной общественностью. В середине 1872 года Александр Иванович оказался вне консерватории. О том, что в конце февраля маститому музыканту исполнилось 60 лет, никто не вспомнил. Ни словом не обмолвились и печатные издания. Ушел он из консерватории, не заработав пенсии. Ее он выхлопотал сам у императора только на 83-м году жизни.

Не потому ли 80-е годы позапрошлого века великий композитор встречал не в лучшем творческом настроении. Редко появлялись романсы, остальная музыкальная работа проводилась, скорее всего, для заработка, а не для душевного удовлетворения. В 1888 году к А. Дюбюку было неожиданно проявлено внимание. Чествовали маэстро в лучшем ресторане Москвы «Эрмитаж». Новый директор консерватории С. Танеев лично зачитал памятный адрес. В нем говорилось: «Александр Иванович! Более полувека Вы занимаете выдающееся положение в среде русских артистов, в качестве пианиста, композитора и педагога, воспитавшего несколько поколений русских музыкантов...» В ответном слове виновник торжества тогда сказал : «Нынешний день я чувствую себя счастливым...» Он как будто предвидел, что завтра о нем снова позабудут.

У него было заболевание легких, поэтому он практически не выходил из дома. Друзья навещали редко. Однажды войдя в кабинет, он упал и мгновенно умер. Это случилось 8 января 1898 года по новому стилю.

Отпевали А. Дюбюка в старинной русской церкви Благовещения на Бережках. Синодальный хор исполнил над ним богослужебную музыку П. Чайковского. На Ваганьковском кладбище ему поставили белый мраморный крест и мраморную лиру. К сожалению, в 30-х годах прошлого века его могила с мраморным надгробием исчезла. Историк московских некрополей М. Артамонов нашел место захоронения музыканта. Российский фонд культуры принял решение обозначить это место памятным знаком. А работу по восстановлению надгробия выполнил в октябре прошлого года житель Железнодорожного, скульптор С. Захлебин.

 

Наследие Дюбюка в Кучино

На этом связь известного композитора и теоретика музыки с нашим городом не заканчивается. С 1936 по 1980 год в Кучино жил внук А. Дюбюка Анатолий Федорович, а в настоящее время на улице Смельчак проживает семья правнучки великого романсиста и песенника Ксении Анатольевны Дюбюк.

Я побывал в доме, где до сих пор хранится наследие знаменитого прадеда. Ксения Анатольевна и ее муж Константин Александрович Жук-Почекутов встретили меня радушно. На столе появился торт и традиционный чай. Разговор начали издалека.

Меня заинтересовало, почему у них за окном так много кормушек для синиц? «Это «стадо» наше,- улыбнулась хозяйка.- Пернатые расхитители семейного бюджета. Мы ведь для них без конца покупаем семечки. А еще крошим хлеб, сдабриваем его растительным маслом. Правда, этим беспокойным хозяйством, в основном, занимается муж».

Константин Александрович - участник войны. В составе 2-го Украинского фронта форсировал Днепр, был разведчиком-артиллеристом. Получил ранение, обморозил ноги. Два месяца провел в госпитале. Освобождал Чехословакию, а после Победы успел повоевать с Японией, был контужен и комиссован. Прибыл к родным в Ташкент, где и познакомился со своей будущей женой Ксенией Дюбюк.

Она считала себя столичной барышней, потому что жила в подмосковном Кучино, куда в 1936 году переехали ее родители. Отец доводился старшему Дюбюку внуком. Очень хорошо играл на скрипке, в молодости выступал на самодеятельных вечерах, но музыкантом - профессионалом так и не стал.

Бабушка Ксении по линии отца была пианисткой, но и для нее музыка не стала основной профессией. Зато она завещала своей внучке старый рояль. Его потом перевезли из Владимира, где она жила, в Кучино. Ксения Анатольевна училась на нем играть и достигла заметных результатов.

Учителя пророчили ей музыкальное будущее и советовали поступать в консерваторию, пойти по следам прадеда. Только у правнучки великого маэстро давно уже была другая мечта: стать геологом.

Жила семья Дюбюков в общежитии для работников гидрометслужбы. Глава семьи работал в Институте прогнозов, и Ксения поступает в геологоразведочный институт.

В конце лета 1941 года семья перебирается в Свердловск, куда было эвакуировано учреждение отца. Вернулись в Кучино в 1943 году. В мае победного 45-го года Ксения Дюбюк оканчивает институт и попадает в экспедицию, где знакомится с Константином Александровичем, своим будущим мужем.

Свадьба двух геологов проходила в горах. Гости - участники геологической партии. В горы был доставлен ящик шампанского, а молодым подарили домик- мазанку. Остальные жили в землянках и палатках. В 2000 году супруги справили золотую свадьбу. Полвека прошло незаметно. Трудовая жизнь двух геологов проходила в постоянных разъездах. Успокоились, когда вышли на пенсию.

Ксения Анатольевна со своими двоюродными племянницами Н. Любченко и И. Врубель решили воссоздать родословную своего знаменитого предка. Разобрались с личным архивом, побывали в государственном, и теперь в кучинской квартире хранится трехтомная родословная французского маркиза, великого музыканта Александра Ивановича Дюбюка.

Сохранились его памятные адреса из консерватории в бархатных переплетах с золотым тиснением, фотоальбом с портретами Дюбюков разных поколений. Ксения Анатольевна показывает мне сборник стихов своего дяди Евгения Дюбюка, который был революционером, состоял в Северном рабочем союзе. На старом рояле - ноты произведений, которые до последних дней своей долгой жизни исполнял знаменитый, на целый век забытый А. Дюбюк. Теперь он возвращается к нам из прошлого.

Виктор Любезнов, член Союза писателей.

 Лев Толстой и Обираловка

 Для русского человека имя писателя Льва Николаевича Толстого было синонимом нравственной чистоты и правдоискательства. А для нас жителей г. Железнодорожного, оно интересно ещё и тем, что благодаря появлению романа "Анна Каренина" , наша Обираловка ( так раньше назывался наш город) вошла в мировую литературу.

 

Возникновение замысла романа

8 января 1872 года в «Тульских губернских ведомостях» появилось следующее сообщение: «4 сего января в 7 ч. вечера неизвестная молодая женщина, прилично одетая, прибыв на ст. Ясенки Московско-Курской ж.д. в Крапивенском уезде, подошла к рельсам и во время прохода товарного поезда, перекрестясь, бросилась на рельсы под поезд, которым она была перерезана пополам. О происшествии этом производится дознание». Вскоре выяснилось, что женщина, покончившая с собою, - Анна Степановна Зыкова, проживавшая в доме помещика Бибикова, чье имение находилось в трех верстах от Ясной Поляны. Бибиков был вдов, Анна Степановна была его экономкой и сожительницей. И Толстой, и его жена бывали у Бибикова и хорошо знали Анну Степановну. Причиной самоубийства явилось желание Бибикова оставить Анну Степановну и жениться на гувернантке своего сына. Лев Николаевич присутствовал на судебно-медицинском вскрытии. Все это произвело на него ужасное впечатление. Софья Андреевна, жена Толстого, утверждала, что самоубийство Анны Зыковой «навело» Льва Николаевича «на мысль» о финале романа и дало имя героине (хотя в первой редакции «Анны Карениной» героиня носила имя Татьяны). Сюжет будущего романа складывался у писателя в течение трех лет. О начале работы над ним в марте 1873 года Софья Андреевна писала Т.А. Кузминской: «Вчера Левочка вдруг неожиданно начал писать роман из современной жизни. Сюжет романа - неверная жена и вся драма, происшедшая от этого». Надо сказать, что Софья Андреевна трудилась над романом не меньше автора. Как вспоминал сын Толстого Илья Львович, «почерк у отца был плохой. И мама, сидя в гостиной, у своего маленького письменного стола, ночами переписывала все начисто».

В письме к Н. Н. Страхову, литературному критику и философу, Толстой так отозвался о своей новой работе: « Роман этот - именно роман, первый в моей жизни, очень взял меня за душу, я им увлечен весь...».

Образ главной героини романа был собирательным. А вот во внешности героини были переданы Толстым черты Марии Александровны Гартунг, дочери А.С. Пушкина. Однажды, в Туле на званном вечере у генерала А. Тулубьева, распахнулась дверь и вошла незнакомая молодая дама в черном кружевном платье. Толстой пристально разглядывал ее, а когда узнал, кто это, то сказал: « Теперь я понимаю. Какие у нее арабские завитки на затылке. Удивительно породистые».

Но давайте все-таки обратимся к роману Л.Н. Толстого «Анна Каренина».

 

«Прикажете до Обираловки?»

Прислушаемся, о чем говорят Анна и Петр, ее слуга, у «низкого строения Нижегородской станции» города Москвы. «Прикажете до Обираловки?- сказал Петр. - Да, - сказала она ему, подавая кошелек с деньгами, и, взяв в руку маленький красный мешочек, вышла из коляски. Она решает ехать «до первого города и остаться там». Местом гибели своей героини Толстой не случайно избрал Обираловку. С 1869 по 1878 г . Л.Н. Толстой 8 раз проезжал по Нижегородской железной дороге от Москвы до Нижнего Новгорода мимо станции Обираловки. В 1869 г .- в Пензенскую губернию для покупки имения Ильмино, а в остальные годы - в самарские степи на кумыс для поправки здоровья.

Пока Анна будет ехать до Обираловки, обратим внимание на слова слуги о Вронском: « Графа не застали. Они уехали на Нижегородскую дорогу». Имение Вронского писатель тоже расположил близ Обираловки. Поиск подтверждения этого позволил обнаружить интересные связи и знакомства Л. Н. Толстого с родом Рюминых - владельцами усадьбы Кучино. Москвич Николай Гаврилович Рюмин с 30-х годов 19 столетия в Кучино имел великолепную усадьбу в сосновом лесу, с широкими дорогами, цветниками, оранжереями. Сегодня, к сожалению, о былой роскоши могут напомнить только разрушающиеся строения фонтана и величественная когда-то лестница, спускающаяся от здания сегодняшнего Гидрометеоколледжа к речке Пехорке. Толстой бывал у Рюминых в Москве, где однажды на балу познакомился с юной княжной Прасковьей Сергеевной Щербатовой, которая произвела на него огромное впечатление. В его дневнике есть записи: «Щербатова не дурна очень. Со скукой и сонливостью поехал к Рюминым, и вдруг обкатило меня. П. Щербатова прелесть. Свежее этого не было давно». Именно ее Лев Николаевич вывел в образе Кити Щербацкой в «Анне Карениной». Но самое интересное то, что Л.Н. Толстой был в родстве с Рюмиными через свою жену Софью Андреевну Берс. Ее сестра Елизавета Андреевна в 1868 году вышла замуж за племянника Н.Г. Рюмина, флигель-адъютанта Гавриила Емельяновича Павленкова. Их совместный портрет приводится в книге Т.А. Кузминской «Моя жизнь дома и в Ясной Поляне». Таким образом, прослеживается разносторонняя многолетняя связь Л.Н. Толстого с Рюминым. Очевидно, писателю была известна и кучинская усадьба Рюминых. Само мрачное название Обираловка, многократные поездки писателя через эту станцию - все это убедительно подтверждает ассоциацию мыслей писателя.

 

Сторонники и противники романа

В декабре 1874 года Толстой поехал в Москву. Здесь он заключил условие с Катковым о печатании «Анны Карениной» в журнале «Русский вестник». Секретарь и биограф Л. Толстого Николай Николаевич Гусев писал в материалах к биографии писателя: «Толстой передал свой роман в «Русский вестник» не потому, чтобы сочувствовал направлению этого журнала, а только потому, что в отношении гонорара он сошелся с «Русским вестником». В 1875 году в январском номере журнала были напечатаны первые главы романа. Читатели нового произведения Толстого сразу разделились на два лагеря: одни с восторгом приняли роман, другие резко его отвергали. Друзья и почитатели таланта писателя сразу же откликнулись восторженными отзывами. Н.Н. Страхов писал Толстому: « Это великое произведение, роман во вкусе Диккенса и Бальзака, далеко превосходящий все их романы», затем сообщил, что «Достоевский машет руками и называет Вас богом искусства». Афанасий Фет, прочитав роман, написал Толстому: «Утоляет сознание, что на Руси сидит в Ясной Поляне человек, способный написать «Каренину».

Иначе оценили роман, взволновавший российского читателя, другие известные люди. Петр Ильич Чайковский так отозвался о нем в письме к своему брату Модесту: «После твоего отъезда я еще кое-что прочел из «Карениной». Как тебе не стыдно восхищаться этой возмутительно пошлой дребеденью, прикрытою претензией на глубокость психологического анализа. Да черт его побери, этот психический анализ, когда в результате остается впечатление пустоты и ничтожества». Однако спустя пять лет, Чайковский высказывает уже иное мнение. Брату Алексею он советует: «...прочти «Анну Каренину», которую я недавно прочел с восторгом, доходящим до фанатизма».

Иван Сергеевич Тургенев, очень высоко ценивший творчество Льва Николаевича, и после «Войны и мира» поставивший его «на первое место между всеми нашими современными писателями», совершенно не принял новый роман. «Прочел «Анну Каренину» - и нашел в ней гораздо меньше, чем ожидал. Что будет дальше - не знаю; а пока - это и манерно и мелко - и даже (страшно сказать!) скучно». Свое мнение Тургенев часто сверял с мнением известного критика В.В. Стасова. И хотя их взгляды на многие произведения искусства порой диаметрально расходились, в оценке толстовского романа они совпали.

М.Е. Салтыков-Щедрин своим мнением делится с Анненковым: «...Ужасно думать, что еще существует возможность строить романы на одних половых побуждениях. Ужасно видеть перед собой фигуру безмолвного кобеля Вронского...». Вослед великому сатирику Н.А. Некрасов разразился эпиграммой:

«Толстой, ты доказал с терпеньем и талантом,

Что женщине не следует „гулять”

Ни с камер - юнкером, ни с флигель - адъютантом,

Когда она жена и мать».

«Анна Каренина» была завершена в 1877 году. Писатель приблизился к пятидесятилетнему рубежу, стоял на вершине творческой славы.

В 1914 году была осуществлена первая экранизация романа Л.Н. Толстого.

Журнал «Искры» в мае этого года сообщал своим читателям: «Роман Толстого инсценирован почти целиком. Роль Анны Карениной играла артистка Художественного театра М.Н. Германова. Многие сцены сняты в Москве. Сцена самоубийства Анны Карениной - на одной из Подмосковных станций Савеловской железной дороги. Последняя сцена потребовала большого труда, так как г-жу Германову очень долго укладывали на рельсы, пока не нашли нужной позы».

 

Лев Толстой и железные дороги

Лев Толстой - один из первых русских писателей, подробно описавший многие станции российских железных дорог. Развитие интриги в романе «Анна Каренина» происходит именно на железнодорожном вокзале. Толстой описывал то, что видел сам, чувства, пережитые им - на страницах романа. В своем романе Толстой добрался от Николаевского вокзала Петербурга, до маленькой станции Обираловка.

К сожалению, Толстой не мог описать историю своего ухода из родного имения - Ясной Поляны. Жизнь в родном гнезде стала для него невыносимой, и он решил уйти из дома. Случилось это в ночь с 27 на 28 октября 1910 года, за несколько дней до его смерти. Нездоровье вынудило Толстого сойти на безвестной станции Астапово. Здесь, в пристроенном к небольшому вокзалу домике начальника станции, 7 ноября скончался великий русский писатель. Этот вокзал теперь знает весь мир.

Наталия Сотникова.

Наша любимая Ивановка

(отрывок из воспоминаний)

Местечко Ивановка образовалось, по утверждению старожилов, в 1880 году с момента поселения помещика Иванова на скупленных им в самом восточном районе Обираловки землях пестовских крестьян. В 1913 году в Ивановке было уже 28 домов. Почти со всех сторон Ивановку окружали леса и болота. В трех километрах от поселка находилась прядильная фабрика Викулы Морозова. Всю купленную землю помещик Иванов обнес неглубоким валом с низенькими пограничными столбиками. Земли свои Иванов продавал под дачи.

Усадьба самого хозяина поселка (куда господа из Москвы приезжали только летом) с двухэтажным желтовато-коричневого цвета деревянным домом, щедро украшенным в русском стиле деревянной резьбой, размещалась в зелени парка, который на западе граничил с проезжей дорогой на Саввино. Неподалеку от хозяйского дома стоял нарядный одноэтажный домик, в котором постоянно проживала семья сторожа-смотрителя. В усадьбе Ивановых был чудесный парк с липовыми аллеями и аллеей из лиственниц, а вдоль дорожек сада - кусты пышно цветущего кустарника. Жена Иванова, Надежда Константиновна, полная, небольшого роста женщина (за глаза ее все называли Иванихой), часто жила в своей усадьбе. Ивановы уехали из поселка в 30-х годах, продав свой дом под общежитие Московскому хлебозаводу.

Поселившись в Обираловке и следуя дворянским традициям, Иванов вблизи своей усадьбы вырыл пруд, чтобы украсить местность, и, конечно же, для купания, а также, чтобы иметь водоем на случай пожара. Вырыл он его на низком месте, видимо еще и для того, чтобы сделать Ивановку посуше. По берегам пруда посадил плакучие березы и устроил купальни. Время купания мужчин и женщин регламентировалось вывешиваемым расписанием. В 1988 г . пруд был засыпан (район ул. Московской). А на следующий год на месте пруда началось строительство многоэтажного дома.

До 1936 г . на Ивановке никаких улиц не существовало. Но позднее началась активная застройка поселка и появились первые улицы. Московской улица была названа потому, что на ней стояли дачи москвичей, приезжавших на Ивановку для отдыха только летом. Это были дачи Фроловых, Лимонниковых, Бетелевых, Луковниковой. Следующий тупик получил название Майского тупика, так как именно в мае на свои дачи съезжались москвичи. Посредине тупика рос развесистый дуб, где летом московская молодежь устраивала разные игры. К этому месту «слетались» и стайки местной детворы. Заветный дуб спилили уже после войны, а Майский тупик превратился в Майскую улицу. Полевая улица появилась потому, что большинство стоящих на ней дач весело смотрели на юг, в просторы ровного, как стол поля.

На краю Ивановки стояла за номером один дача священника Успенского. Хозяин дачи отец Николай смутно мне запомнился пышной длинной седой бородой и усами. Матушку не помню совсем. За их калиткой начиналось большое болото с редко стоящими молодыми сосновыми деревьями. Когда поселок еще был малочисленным, то на этом болоте гнездились дикие утки, и Успенские ходили на него собирать утиные яйца.

Бетелевы жили на своей даче только летом. Хозяин дома, Леонид Бетелев - военный архитектор, дворянин. В 1905 году участвовал в парижской выставке.

Дом на Ивановке был построен по его собственному проекту с большой фантазией и внешне выглядел оригинально. Второй этаж напоминал замысловатую башню. Из дома часто доносились звуки рояля, а по крыше дома часто бегал большой пушистый звонкоголосый шпиц. Дом имел много наружной отделки резьбой. Ставни на широких нестандартных окнах носили декоративный характер - на каждой из них были вырезаны сердечки, напоминавшие десятку червонной карты. Внутри дом тоже был богато обставлен: потолки имели расписные плафоны, в библиотеке стояла мебель, выполненная по чертежам хозяина. В доме отсутствовало электричество - по вечерам зажигали свечи. На стенах дома висело много картин с видами уголков Пестовского леса и поселка. Они (все Бетелевы) рисовали. Особенно хорошо рисовал сам хозяин и часто по утру с мольбертом уходил в Пестовский лес. Дача Бетелевых была снесена примерно в 1983 г .

Пестовский лес, который располагался рядом с Ивановкой, в те далекие годы выглядел внушительно. Он тщательно охранялся лесником. Им охранялись и взрослые деревья в поселке, и даже те, что росли на личных участках. Без особого разрешения хозяин не мог спилить у себя во дворе ни одного дерева - его могли осудить за браконьерство и взять большой штраф. На болоте перед лесом росло много клюквы, в лесу было много ягод и грибов.

Самой зеленой улицей на Ивановке считалась улица Полевая. Вообще, зелеными были все улицы, так как единственным транспортом являлась лошадь, изредка привозившая сельчанам дрова или сено, или изредка собиравшая тряпье. Тряпичник при этом громко кричал: «Старье берем!». И мы, дети, бежали к нему и тащили что-то, получая взамен пресс-шпановый маленький мячик на тонкой длинной резинке.

Бутыркина М., Коровкина З.

 

Составители:

Сотникова Н.А.

Лагутина И.В.

Поделитесь с друзьями