Subsistence riots in Russia during World War I - Barbara Engel. Публикуется фрагмент статьи, непосредственно связанный с событиями в Богородске и уезде.

Не хлебом единым: голодные бунты в России во время Первой мировой войны

Барбара Алперн Энгел

Иллюстрация из статьи Барбары Энгел

1-го октября 1915 года[i], в базарный день, в городе Богородске вспыхнуло восстание. Богородск – известный центр текстильного производства, расположен в Подмосковье. Здесь на Морозовских хлопчатобумажных фабриках работает около пятнадцати тысяч рабочих. Вот, что произошло 1-го октября. Тридцать работниц пришли на рынок покупать сахар, и когда они узнали, что сахар уже распродан, они возмутились и стали обвинять местных торговцев в том, что они торгуют из-под полы и занимаются спекуляцией. Прибывший на место происшествия наряд полиции вынудил женщин покинуть лавки, но женщины просто вернулись на городскую площадь, где они продолжали ругать торговцев. Число митингующих неуклонно росло, пока не достигло нескольких тысяч человек.

В основном это были  женщины и молодежь. Постепенно к ним присоединились  рабочие и крестьяне, пришедшие на рынок из соседних деревень.

Разъяренные люди переходили от лавки к лавке, швыряли камни в витрины, врывались внутрь, выбрасывали товары на улицу.

Численность восставших явно превосходила число местных полицейских и полиция, не желая применять оружие против женщин и подростков, оказалась бессильной остановить бунт.

В последующие дни беспорядки продолжились, бунтовщики нападали на местные продуктовые магазины и лавки, где продавались  одежда и другие товары. Беспорядки прекратились кровавым образом 4-го октября, когда прибыли казаки[ii] и открыли огонь по толпе, убив двух человек и серьезно ранив еще троих[iii].

К тому времени волнения затронули и фабричные цеха. 2-го октября рабочие Морозовской ткацкой фабрики[iv] покинули свои рабочие места, и в течение следующих нескольких дней к ним присоединились тысячи их товарищей по работе, а также десятки тысяч других рабочих в соседних заводских поселках Павловске (Павловском посаде – ред.), Обухове и Орехово-Зуеве.

По данным полиции, в разгар беспорядков бастовало в общей сложности около восьмидесяти тысяч рабочих. Основным требованием рабочих было повышение заработной платы, чтобы компенсировать рост стоимости жизни. Они продолжали бастовать до 7-го октября, пока не получили 20-процентную прибавку к зарплате. Но недовольство среди женщин-работниц Богородской мануфактуры продолжалось еще несколько недель и, наконец, 30 октября вылилось в забастовку, продолжавшуюся несколько недель[v].

Эти события произошли чуть более чем через год после начала Первой мировой войны и предваряют гораздо более драматические,  известные события, начавшиеся в Петрограде 23 февраля [8 марта] 1917 года. В этот день, Международный женский день, тысячи домохозяек и работниц  хлынули на улицы, разъяренные необходимостью часами стоять в очереди на морозе, чтобы купить хлеб. Крича: «Долой высокие цены» и «Долой голод», они призывали рабочих-мужчин присоединиться к ним. На следующий день около 200 тысяч рабочих объявили забастовку, и требования толпы стали политическими, люди выкрикивали такие лозунги, как «Долой царя» и «Долой войну».

Солдаты Петроградского гарнизона, в том числе некоторые казачьи части, не подчинились приказу о подавлении восстания, и 27 февраля многие перешли на сторону восставших. Не найдя поддержки в своем окружении Николай II был вынужден отречься от престола 2 марта. События в Петрограде, возникшие в феврале, перекликаются с теми, что случились в Богородске: там также был народный гнев из-за нехватки продовольствия и снижения уровня жизни; враждебность по отношению к торговцам; сопротивление властям.

В волнениях в Богородске прослеживается явно политическая и антивоенная окраска[vi].

Совершенно ясно, что дефицит и инфляция военного времени способствовали падению царизма в России».

[i] 1-го октября погром и беспорядки произошли в Павловском посаде. Из Донесения Московского губернатора в Министерство Внутренних Дел  от 7-го октября 1915 года: «1 сего октября в Павловском посаде… около 3 часов дня возникли беспорядки на почве недостатка у местных торговцев сахара и некоторых других продуктов. При возникновении недовольства среди собравшихся толпою покупателей, торговцы стали закрывать лавки, что послужило причиной начавшегося затем разгрома этих лавок… По прибытии туда через полтора часа конной стражи из Дрезны, а затем и из Богородска погромы были прекращены и толпа рассеяна» (ЦИАМ, ф. 17, оп. 84, д. 888, л. 10). Погром в Богородске произошел 4-го октября – из текста телеграммы московского губернатора в МВД от 5-го октября 1915 года: «…Вчера четвертого октября, часть рабочих Богородского фабричного района и жителей города Богородска разгромила и разграбила [в] Богородске несколько бакалейных и мануфактурных лавок, причем были ранены камнями несколько чинов полиции и семь казаков прибывшей сотни…  Беспорядки произошли [на] почве дороговизны предметов первой необходимости, опасения запоздания дальнейшей доставки продовольственных грузов. Вечером сотне пришлось прибегнуть к действию оружием, причем [в] толпе убито двое, ранено трое, после чего погром прекратился… (ЦИАМ, ф. 17, оп. 84, д. 888, л. 5).

[ii] Старший советник Московского губернского правления, действительный статский советник Шереметевский 16 февраля 1916 года написал Представление по итогам своего расследования событий в Богородске: «6-я сотня Донского казачьего войска прибыла в Богородск  в 6-ть часов утра 4-го октября  (он ошибается: 6-я сотня уже убыла на фронт, в Богородск по распоряжению командующего Московским военным округом прибыла и была расквартирована 28-я Донская казачья отдельная сотня под командованием есаула Ивана Байдалакова – ред.). Глухово в этот день с утра было охвачено забастовкой (см. примечание 6 – ред.) В 13 часов 45 минут «[глуховские] рабочие мирно разошлись по домам». Около 2-х часов дня «… в городе на базарной площади раздались крики и свист, народ бросился вглубь площади, началась паника и торговцы стали закрывать свои лавки. Небольшая кучка женщин бросилась расхищать товар с воза, но их остановил полицейский надзиратель Короткий». В 2 часа богородский Исправник князь Н. В. Вадбольский  «… предупредил по телефону сотню, через нижнего чина, о готовности ея к вызову»… Пристав Ахметьев «… зашел в помещение сотни, чтобы поторопить казаков с выездом. Там не было ни одного офицера, и сотня никаких приказаний не получала». Ахметьев распорядился «немедленно вызвать командира сотни и офицеров для отправки сотни на место беспорядков». На место погрома прибыл небольшой разъезд казаков… Тем временем толпа хлынула к магазину Кокова на Московской улице. В 2 часа 15 минут полицейский надзиратель вторично доложил Исправнику – «один малочисленный разъезд не справится». Толпа уже громила магазин Кокова и «казачий разъезд [полицейским] совершенно не помогал». Брошенными из толпы камнями были ранены: пристав Ахметьев в голову, один казак в лицо… «ушибы получили все городовые»… Командир сотни с взводом казаков прибыл к магазину Коковых в то время, когда он был почти разгромлен.  «… Исправник просил Командира сотни разогнать толпу нагайками, но последний этого не исполнил…». Когда начали громить магазин Лопанцева, «… Исправник вновь просил Есаула Байдалакова пустить в ход нагайки, но последний ничего на это не ответил и никаких приказаний не отдал». Погром продолжался, толпа направилась по Рогожской улице и начала громить магазины. Туда прибыли «… полицейский надзиратель и командир сотни с взводом казаков. Последние разъезжали по улице, не принимая никаких мер к прекращению погрома». Прибыл уездный воинский начальник полковник Л. Ф. Лунский. Исправник обратился к последнему с просьбой заставить казаков применить силу и прекратить погром, так как «казаки бездействуют». Полковник Лунский приказал есаулу Байдалакову «ударить в нагайки, что им было исполнено… После переговоров  воинского начальника с командиром сотни, последний распорядился дать два залпа, которыми было двое убито и трое ранено. Это было около 6 часов вечера». (ЦИАМ, ф. 54, оп. 177, д. 3345, лл. 2-4). После рассмотрения всех обстоятельств погрома в Богородске есаул Иван Байдалаков был привлечен к уголовной ответственности. Командующим войсками Московского военного округа есаул Байдалаков был отправлен в действующую армию, командующий приказал «… производство дела по обвинению его в бездействии власти во время беспорядков в Богородске отложить до окончания войны» (ЦИАМ, ф. 54, оп. 177, д. 3345, лл. 31 и 32).

[iii] Убитыми оказались неквалифицированный рабочий мужского пола двадцати лет, приписанный к крестьянству, и текстильщица двадцати трех лет, также приписанная к крестьянству. Трое серьезно пострадавших - двенадцатилетняя девочка, дочь заводского сторожа, крестьянка из Данковского уезда, расположенного на юге соседней Рязанской губернии, и мужчина, который, по-видимому, не имел документов. Пострадали также крестьянка из Рязани, поселившаяся в Богородске, и пятнадцатилетняя крестьянка, жившая в деревне Богородского уезда. [The Journal of Modern History 69 (December 1997): 696-721] (с) 1997 by the University of Chicago. 0022-2801/97/6904-0002$02.00. (Примечание автора статьи).

[iv] Из рапорта богородского Исправника губернатору: «… На фабриках Богородско-Глуховской мануфактуры 3 сего октября началась частичная забастовка рабочих, 4-го октября забастовала вся фабрика в количестве 12 500 человек, а затем и соседние Елагинская и Шибаевская фабрики» (ЦИАМ, ф. 17, оп. 87, д. 888, л. 9).

[v] ЦИАМ, фонд 17, оп. 84, д. 888, лл. 1–43 (примечание автора статьи). Дополним сведения, приведенные автором в статье: из рапорта богородского Исправника губернатору: «… 29 октября в 10 часов утра на фабрике К^о Богородско-Глуховской мануфактуры вновь забастовали 300 тростильщиц, предъявивших администрации фабрики ряд экономических требований. 30 числа часть забастовавших тростильщиц остановила всю прядильную фабрику в 3600 человек и в этот же день прекратили работу 84 мальчиков-таскальщиков ткацкого отдела фабрики, также предъявивших требования на экономической почве…»  (ЦИАМ, ф. 17, оп. 87, д. 888, л. 38). Забастовки почти беспрерывно продолжались до середины ноября 1915 года. Из рапорта богородского Исправника от 11 ноября 1915 года: «… Для охраны не бастовавших рабочих по двору и фабрике, и работающих на электрической станции, а также и в котельне, да и вообще для охраны порядка и целости фабричного имущества, мне все время, в помощь местной полиции, приходится держать войсковой наряд из 76-й конной ополченческой сотни в 148 нижних чинов, 2 взвода от 2-й роты 667-й пешей ополченческой дружины из 145 нижних чинов и 28-ю Донскую отдельную казачью сотню из 120 казаков, а к моменту расчета и арестования главарей испросить… две роты в 300 человек от той же 667-й пешей Тамбовской дружины… Благодаря достаточного количества войск, аресты рабочих в ночь на 11 сего ноября прошли спокойно… С утра 9-го ноября фабрика, ее ценные здания и миллионные склады товаров охраняются чинами полиции и войск… Часть фабрики работает ткани для военно-технических целей, обмундирование для армии и снаряды» (ЦИАМ, ф.  17, по. 84, дело 888, л. 38).

[vi] В подтверждение того, что забастовочное движение и также одновременные с ними погромы не носили  «явно политической и антивоенной окраски», приведем данные полиции об одном из главных организаторов забастовок в Глухове – Лаврове Павле Петровиче, 43-х лет, из крестьян Тульской губернии, слесарь Морозовских фабрик, к тому времени уже член РСДРП(б): «… Лавров, будучи председателем на собраниях «комитета» (разрешенный администрацией Б.-Гл. мануфактуры Комитет рабочих по оказанию помощи семьям рабочих, ушедших на войну – ред.),  убеждал рабочих воздержаться в рамках «экономической борьбы», отнюдь не предъявляя и не выступая с какими-нибудь требованиями политического характера, так как таковые в настоящее время не своевременны и не встретят поддержки в массе. Во время забастовки на фабрике… Лавров старался держаться того же направления и действительно, выступая оратором 4-го и 5-го минувшего октября на площадке имел среди рабочих большой успех и сделался популярным…». Другой «зачинщик» забастовки – Борисов Сергей Сергеевич, 33-х лет, крестьянин села Успенского Буньковской волости, призывал на митингах: «… нам надо бороться здесь с капиталом, как наши братья борются с врагами-немцами» (Сведения о лицах, руководивших забастовкой рабочих на фабрике К^о Бог.-Гл. мануфактуры с 3-го по 8-е октября и 4-18 ноября. ЦИАМ, ф. 17, оп. 84, д. 888, лл. 126, 127об). Надо сказать, что забастовочному движению в Богородском уезде погромы, за редчайшим исключением, не свойственны. Погромы в Павловском посаде 1-го октября и в Богородске 4-го октября связаны с «непомерной дороговизной не только продовольственных продуктов, но и предметов первой необходимости (обувь, одежда и т.п.)…» (цитируем донесение богородского Исправника губернатору в октябре 1915 года. ЦИАМ, ф. 17, оп. 87, д. 888, л. 9). Возникает справедливое сопоставление Первой мировой и Великой Отечественной войн. Великая Отечественная война с первых же дней была воспринята как «народная», «отечественная» с всеобщим призывом: «Вставай на смертный бой». Советское государство и перед войной было отмобилизовано, а во время войны все стороны жизни приняли характер «всеобщей мобилизации» для «отпора врагу». Для людей, переживших Великую Отечественную,  странным выглядит сообщение начальника Московского губернского жандармского управления московскому губернатору от 13 октября 1916 года о том, что в Богородске «слухи о возможности погрома лавок в г. Богородске опять усилились… в сем месяце продадут по 1 фунту  песку на человека, вместо двух фунтов рафинада…» (ЦИАМ, ф. 17, оп. 87, д. 888, л.  214).  Первая мировая война в России подняла «волну» патриотизма  только в первые дни и «ура-патриотизм» иссяк довольно быстро во всех, без исключения, слоях общества. Положение усугублялось многими проблемами неустройства внутренней жизни империи. Военное время, кроме того,  непомерно увеличило «аппетиты» капитала, промышленного и торгового. Современники отмечали, что многие капиталисты, купцы «разжирели» на военных поставках. Для забастовщиков,  как в Глухове, так и на таком сугубо военном предприятии, как Путиловский завод в Петрограде, не служило моральным препятствием для стачек то, что предприятие выполняет военные заказы. Богородский исправник рапортует, что к рабочим, занятым изготовлением аэростатной ткани, шрапнельных стаканов, снарядов и гранат, «приставлены караулы для защиты их от нападения толпы бастующих» (ЦИАМ, ф. 17, оп. 87, д. 888, л. 9).

Об авторе:

Барбара Алперн Энгел – профессор исторического факультета Колорадского университета, автор около десятка книг по истории женского движения в России, приведем здесь обложки некоторых из них:

Публикация и примечания Е. Маслова. Перевод с английского Д. Маслова.
Благодарим ногинского краеведа Рустама Тикарева, указавшего на публикацию этого документа в интернете, а Михаила Дроздова за замечания к тексту примечаний, которые были нами приняты и учтены.

Поделитесь с друзьями