Социальное страхование рабочих в имперской Россиии на примере Богородско-Глуховской мануфактуры

Е.Маслов

В истории Богородского уезда что-то подобное социальному страхованию было предпринято еще в далеком 1803-м году – приведем здесь полностью соответствующий пункт из Положения «Об отдаче казенной шелковой Купавинской фабрики в потомственное владение князю Юсупову»: «… Всем фабричным мужеска и женска пола, кои за старостию, болезнями и малолетством работы фабричной производить не могут и пропитания ни откуда не получают, содержатель фабрики должен определить пристойное богаделенное содержание, не допуская их, отнюдь, до того,  чтоб по миру ходили для испрошения милостыни. Равным образом, должен иметь надлежащее попечение о всех на фабрике случающихся больных, как в рассуждении их содержания, так и пользования».

До этого Положения, еще в 1790-х годах, на Купавинской фабрике, тогда принадлежавшей государственной казне, из каждого заработанного рабочими рубля вычиталась одна копейка для создания некоего «страхового» фонда помощи больным.

На селе издавна создавались «страховые» запасы зерна – так называемые «магазины», чтобы обеспечить будущую посевную или предостеречь от голода  в  случае будущего неурожая. Лучшее название для этого – взаимопомощь, также как и для существовавшего  в русской деревне издревле обычая  всем обществом помогать погорельцами.

Расцвет страховой деятельности в его современном виде  падает на зрелый капитализм - именно тогда, в связи с индустриализацией, возникли и развились специализированные страховые компании, которые определили лицо страхования в XIX веке. Страхование постепенно приобретало всеобщий характер, первое страховое предприятие в России  возникло еще в 1827 году и занималось оно т.н. «огневым страхованием» - страхование недвижимости от последствий пожара.  Со временем объектами страхования становилась, в частности, и  человеческая жизнь – страхование на «дожитие и на случай смерти». Интересующихся историей страхования отошлем к монографии С. В. Ильина «Страховое дело в России (XIX – начало ХХ в.)», изданной в 2001 году и признанной «первым  в новейшей историографии опытом системного анализа страхового дела в дореволюционной России». Перед нами же стоит задача обратиться к опыту одного из видов страхования в имперской России – социальному.      

 Для справки приведем данные о законотворчестве в области социального страхования в странах Европы:

В Германии закон о медицинском страховании был принят 15 июня 1883 года, о страховании рабочих от несчастных случаев в 1884 году, о страховании по инвалидности – 22 июня 1889 года.

Во Франции Закон об ответственности за несчастные случаи на производстве принят в 1898 году, а в 1910-м – Закон о пенсиях для рабочих и крестьян.  

В Англии в 1908 году принят Закон о пенсиях по старости, а 16 декабря 1911 года о государственном социальном страховании.

Движение России к социальному страхованию довольно красочно охарактеризовал  С. Ю. Витте (1849–1915), выступая в 1912 году в заседании Государственного Совета:

  «… Православная Россия не может, хотя бы в некоторой степени, не сделать того, что уже давно в большом объеме сделали западные католические и реформаторские государства.  Но, независимо от этических соображений, к заботе о классе фабричных рабочих государство вынуждается самым прозаическим соображением, а именно обязанностью его поддерживать общественный порядок и спокойствие. Порядок этот должен поддерживаться с одной стороны – беспощадной силой, в случае действительной необходимости противопоставить силе – силу; а с другой – отеческою заботою о слабых и темных, часто попадающих в коварные сети. Эту простую мысль не только понял, но ранее всех привел в исполнение, гениальный великий канцлер, и вот почему мы видим, что нигде рабочий класс так не государственен, как в Германии… Насколько в Германии развиты, благодаря Бисмарку, страховые и больничные рабочие кассы, достаточно сказать, что кассы эти ныне обладают запасным капиталом, доходящим до 2 ½ миллиардов марок. Если этот капитал служит для обеспечения рабочих в мирное время, то невольно напрашивается вопрос: не послужит ли он для обеспечения Германской империи в случае народной войны не на живот, а на смерть, с внешними врагами?

Законопроекты, находящиеся перед нами, имеют длинную историю. Около 20 лет назад, когда я был назначен императором Александром III министром финансов, я уже нашел почти изготовленный  проект закона об ответственности за несчастные случаи с рабочими. Проект этот был немедленно закончен и представлен мною в Государственный Совет. Он встретил радушный прием в департаментах и оппозицию в общем собрании некоторых членов, руководимых прекрасным оратором и замечательно талантливым человеком, покойным К. П. Победоносцевым. Оппозиция эта, вследствие моей неопытности, склонила меня взять проект обратно для дополнения. И я помню – как будто это было сегодня – как после этого заседания блаженной памяти император Александр III изволил милостиво указывать мне, что я не должен был брать законопроект обратно, так как он этому законопроекту вполне сочувствует и вообще считает необходимым дать справедливое обеспечение фабричному сводному классу. Затем мне удалось внести и провести этот проект в Государственном Совете лишь через 10 лет и то благодаря решительному велению ныне благополучно царствующего Императора.

В течение десяти лет проект этот, в своем поступательном движении к дверям Государственного Совета, цеплялся за крючки самых разнообразных ведомственных обструкций и, между прочим, одно время наткнулся на бывшую весьма модную мысль, выставленную одним из ведомств, что «… для предохранения рабочих от тлетворных на них влияний, необходимо расширение прав рабочих, но отнюдь не в законодательном порядке, как на том настаивает министерство финансов, а в административном». Много бед принесло заводчикам, рабочим и больше всего государственному порядку практическое, хотя и частичное, осуществление этого доморощенного лозунга. Одновременно с Высочайшим утверждением 2 июня 1903 года закона об ответственности за несчастные случаи с рабочими, последовало постановление Государственного Совета о поручении министру финансов представить закон о страховании рабочих.

Через год, 12 декабря 1904 года, последовал известный указ, в котором категорически подтверждалась Высочайшая воля о введении государственного страхования рабочих.

Затем по журналу комитета министров от 28 и 30 декабря 1905 года было Высочайше повелено «незамедлительно» представить в Государственный Совета законопроект об обеспечении рабочим больничной помощью.

После этих высочайших решений вот скоро истекает 10 лет, - и, наконец, до нас докатились законопроекты о больничной помощи и страховании рабочих...».

В своем выступлении Сергей Юльевич не преминул указать, что средний заработок русского рабочего почти в два раза ниже, чем американского, французского и германского, а  значит - русская промышленность в деле страхования имеет выгоду «вследствие  низкой заработной платы  русского рабочего».

В противовес этому утверждению известный И. И. Янжул (1846 - 1914), один из первых фабричных инспекторов, профессор, академик, отмечал: «… наши преимущества – более дешевая заработная плата, доход от харчевых лавок и меньшие расходы на вспомоществование рабочим – являются преимуществами отрицательного характера… чем хуже положение рабочего, тем труд его менее продуктивен и отсюда меньшая производительность всего предприятия».  

Упомянутый в докладе Витте закон от 2 июня 1903 года о вознаграждении потерпевших от несчастных случаев в предприятиях фабрично-заводской, горной и горно-заводской, явился только некой переходной ступенью к государственному страхованию. Закон не решал главной проблемы социальной жизни – защиты здоровья и жизни рабочих. В  западноевропейских законах о государственном страховании применялся  не только принцип вознаграждения за увечье, но и принцип защиты и предупреждения самого несчастия. И еще, главный недостаток Закона 1903-го года заключался в том, что его исполнение был отдано на откуп владельцам предприятий. 

Современные исследователи рабочего движения начала ХХ века отмечают, что «… чем выше был травматизм рабочих, тем  больше была доля стачечников. Не случайно именно к этому времени, времени особого подъема рабочего движения, относится издание закона о страховании рабочих 1903 года».

Наконец, только 23 июня  1912 года были приняты  Законы о фабрично-заводском труде:  “О страховании рабочих от несчастных случаев” и «Об обеспечении рабочих на случай болезни».

Закон о государственном  страховании рабочих на случай инвалидности и старости в России так и не был принят, хотя его проект  был разработан еще в 1907 году при министре торговли и промышленности Д. А. Философове,  тогда проект был признан «несвоевременным и отложен». Следующий министр В. И. Тимирязев в 1909-м году нашел, что «лучше с таким либеральным проектом не выступать».

В отличие от закона 1903-го года, по новому закону «О страховании рабочих от несчастных случаев»  «…рабочие в обязательном порядке должны были страховаться во вновь создаваемых страховых товариществах. Они были организованы не по отраслевому (как в Германии), а по территориальному принципу (как в Австро-Венгрии)

У нового закона были очевидные плюсы – страхование становилось обязательным и уже регламентировалось государством. К недостатку, пусть и не явному, можно отнести то, что по закону 1903-го года работник имел дело с самим хозяином и здесь еще действовали, во отдельных  случаях, остатки патриархальных взаимоотношений между ними, по закону же  1912-го года действовала другая крайность: «… пострадавший рабочий оставался один на один с некой безликой организацией, располагавшей всеми средствами для того, чтобы в случае необходимости либо вовсе лишить его вознаграждения, либо свести это вознаграждение к минимуму». Для работника, настаивающего на справедливом возмещении ущерба от несчастного случая, существовала прямая угроза попасть в «черные списки увечных», которые через страховые организации становились доступными для предпринимателей.

 «Закон о страховании от болезней» 1912-го года не имел аналога в действующем российском законодательстве. Суть его состояла в принудительном, обязательном страховании рабочих данного предприятия, объединенных для этой цели в фабричные больничные кассы.  Капитал больничных касс складывался из обязательных взносов рабочих (по закону -  1 - 2% от заработной платы, уровень же фактических отчислений зависел от количества участников Больничной кассы и решения собрания ее членов) и доплаты из средств предприятия, равных 2/3 суммы, отчисленной в кассу из заработка рабочих. Штрафные капиталы с этого времени также шли  на пополнение Больничных касс. Фактическим распорядителем кассы становился владелец предприятия, поскольку ее средства находились в его ведении  - во избежание их использования в качестве стачечного фонда на случай забастовок. Общие собрания всех членов кассы не допускались и заменялись собранием уполномоченных под председательством владельца предприятия  или уполномоченного им лица. Сам процесс создания больничных касс происходил в условиях принимающей все более острый характер борьбы между рабочими и предпринимателями.

Приведем некоторые положения  Закона о страховании по болезни: «… Пособия по болезни или увечью устанавливались законом в размере от половины до двух третей заработной платы (если на иждивении пострадавшего были жена и малолетние дети), во всех остальных случаях – в размере от одной четверти до половины заработка. Пенсия при полной потере трудоспособности  - в размере двух третей заработной платы из расчета 280-ти рабочих дней плюс натуральные выдачи (продукты, квартира), если они имели место, а при частичной – в зависимости от  степени утраты трудоспособности. Пенсии за умершего от несчастного случая рабочего выплачивались: вдове – одна треть, детям – одна шестая, в целом же выплаты не превышали двух третей заработной платы умершего, предусматривалась возможность замены пенсии единовременной суммой (10-кратная капитализация пенсии)».  

Ф. А. Детинов

Показательна история социального страхования на фабриках Богородско-Глуховской мануфактуры, где первые шаги в этом направлении были сделаны уже в 1889 году. Сошлемся на Доклад заведующего фабриками Ф. А. Детинова (1844–1913), представленный им для Всероссийского торгово-промышленного съезда 1896 года в Нижнем  Новгороде:

«… Стремясь к возможному облегчению материального положения пострадавших от несчастного случая рабочих, Правление компании пришло к заключению, что самым удобным и наиболее целесообразным мероприятием в этом направлении будет коллективное страхование рабочих от несчастных случаев. Таковое страхование и было заключено правлением в первый раз в 1889 году в страховом обществе «Россия».  Причем, всю премию, следовавшую за страхование, правление компании уплатило из своих средств. Из крупных промышленных заведений России БГМ явила, кажется, первый пример применения у себя страхования рабочих и обеспечения, таким образом, материального их положения даже в таких случаях, когда причиною несчастия служит собственная неосторожность пострадавшего лица, и владелец предприятия юридически не подлежит ответственности. Страхование было обусловлено полисом, на основании которого лицу, потерпевшему во время работы телесное повреждение, повлекшее за собою потерю или уменьшение трудоспособности, гарантировалось единовременное денежное пособие в количестве от 100 до 1000-дневных его заработков; в случае же смерти пострадавшего лица, страховое вознаграждение в размере 1000-кратного дневного заработка, поступало в пользу его вдовы и детей, если умерший был женат, или родителей, если он умер холостым…».

Было также установлено, что

«… если от несчастного случая умрет работница, то выдается полная застрахованная на случай ее смерти сумма овдовевшему мужу или оставшимся после покойной детям моложе 16-ти лет, и половина этой суммы родителям пострадавшей, если она умерла девицей или бездетною вдовою».

При заключении страхового договора на 1890 год компания решила придать социальному страхованию рабочих «более широкие начала»,  чтобы действие страхования распространялось на рабочих и при таких несчастных случаях, «которые могут приключиться с ними не во время самой работы».

Приведем здесь полностью сформированный компанией перечень из десяти таких случаев:

«… 1) Если во время пожара на фабрике Компании Богородско-Глуховской мануфактуры  или в какой-либо ближайшей окрестности фабрики, например в г. Богородске или в соседнем селении, приключится несчастие с рабочими Компании …, занятыми тушением пожара или на пути к месту пожара.

2) Если во время пожара в здании больницы Компании… погибнут больные рабочие Компании…, которых не было возможности спасти.

3) Если во время пожара в казармах для жилья рабочих кто-либо из живущих там, застрахованных по сему полису, рабочих погибнет в пламени или получит увечье.

4) Если обрушится какое-либо здание или жилой дом Компании…, причем будут убиты или изувечены рабочие Компании…

5) Если рабочий Компании… убьется до смерти или получит увечье, упавши с высоты во время исполнения служебных обязанностей.

6) Если произойдет взрыв котла, причем пострадают рабочие Компании… , случайно находившиеся вблизи.

7) Если во время половодья, когда мост на реке Клязьме разводится, при переправе через реку опрокинется баркас или паром с застрахованными по сему полису рабочими Компании…

8) Если под рабочими Компании…, отправляющимися зимой с работы или на работу, проломится лед в реке.

9) Если какое-либо животное искусает рабочего Компании…, идущего на работу или возвращающегося с оной, и последствием этого будет смерть или увечье пострадавшего.

10) Если с партией рабочих Компании…, командированных заводоуправлением для надобностей фабрики в какую-либо местность, случится в пути или на месте командировки при исполнении служебных обязанностей какое-либо несчастье, например, крушение железнодорожного поезда, падение с экипажа, нападение дикого зверя или разбойников».   

Страховое общество после продолжительных переговоров согласилось с предложением Компании, потребовав увеличения страховой суммы на 15%. Тогда Компания обратилась к фабричному инспектору о разрешении производить в погашение этого увеличения вычет с заработной платы рабочих дополнительно в размере ½ копейки с заработанного рубля. Однако такого разрешения Компания не получила.

В 1892 году фабричный инспектор Московского округа словесно заявил представителю компании, что им от Министерства финансов получено предписание «…о недозволении фабрикантам производить с рабочих вычеты на предмет страхования их от несчастных случаев». Компания попросила тогда разрешения направить на пополнение страхового фонда имеющийся штрафной капитал, но и на это разрешения не было получено.  Компании пришлось принять на себя все возникшие из-за этого издержки.

Ф. А. Детинов в Докладе резонно обратил внимание на то, что проводимая в Богородско-Глуховской мануфактуре социальная политика,  возможна только для  сравнительно крупных предприятий, для фабрик же с малым числом рабочих такой уровень страхования недоступен по причинам недостаточности финансов. Докладчик настойчиво поднимал вопрос о необходимости  «учреждения общего по Империи страхования рабочих, как от несчастных случаев, так и от временной потери способности к труду». Напомним, проговаривалось это еще в 1896 году. Детинов справедливо напоминает обществу: «Раз человек  вступает в зависимость и обязательные отношения к другому лицу, то вполне справедливо, чтобы это последнее, свободно пользуясь услугами работника, когда он здоров, не покидало его совершенно на произвол судьбы, когда несчастный случай или болезнь лишат его возможности трудиться».

 Созданная по закону 1912 года больничная касса  Богородско-Глуховской мануфактуры, насчитывала более тринадцати тысяч членов.  Вычеты из зарплаты рабочих в кассу  были установлены в 2 – 3%. Напомним, кстати, что других изъятий, кроме, может быть,  штрафов, из заработной платы не было, а известный нам подоходный налог для работающих был введен уже в советское время.  Больничная касса мануфактуры  выдавала пособия по высшему уровню, установленному законом 1912 года.  Пособия по болезни получали и иждивенцы – члены семей участников кассы. В 1914 году, например, было выплачено рабочим 84-е тысячи 300 рублей, в 1915 году – уже 124-е тысячи 200 рублей. Условия кассы весьма устраивали рабочих, особенно решение, по которому «… роженицам выплачивалась заработная плата в полном размере».  Однако,  когда правление мануфактуры постановило выдать пособия одиноким больным рабочим в размере двух третей  заработка, а работницам, участницам кассы, за время отсутствия на работе в связи с болезнью детей, то эти решения были отменены Московским губернским присутствием как «не согласующиеся с законом». Странная, ничем не оправданная позиция губернской власти,  тем более, что бюджет кассы никакого отношения не имел к бюджету государственному.

Родильный приют БГМ (построен в 1907-1908 гг.)

Напомним, что к 1910-му году фабричная больница располагала 136-ю койками, родильный приют с гинекологическим отделением, выстроенный на самом современном уровне, был рассчитан на 36 коек. С годами труд малолетних работников постепенно и неуклонно на фабриках устранялся. В выстроенном мануфактурой  фабричном училище в Глухове к этому времени обучалось уже более полутора тысяч подростков из рабочих семей.

Мануфактура содержала в д. Кузнецы Богородского уезда в бывших фабричных зданиях т. н.  «убежище» - богодельню для престарелых, одиноких своих рабочих (их в разные годы насчитывалось здесь до 140 человек), там же находился лазарет для раненых, прибывающих с фронтов Первой мировой.

Фабричное училище БГМ (построено в 1908 г.).

За 1915 – 1916-й финансовый год компанией было выплачено пенсий и пособий «разным работавшим в компании лицам» около одного миллиона рублей, а более точно - 1 060 131 руб. Укажем также, что за тот же период компанией пособие семьям рабочих и служащих, призванных на военную службу, составило почти 180 тысяч рублей. Мануфактурой выплачивалось 50% заработка ушедших на фронт работников, остальную половину выплачивало государство.

Нельзя не сказать о том, что на мануфактуру работали еще и так называемые «надомники», крестьяне на ручных станах у себя дома или в так называемых «фабричках». Мануфактура снабжала их сырьем, как велось  исстари, через «мастерков». В 1891 году таких работников «на дому» числилось около полутора тысяч, про 1910-й год мы знаем, что только мастерков в бухгалтерских документах на выдачу сырья указано около сорока человек. Возможно, что «надомников» было не менее четырех - пяти сотен. Вряд ли они были охвачены социальным страхованием, но для мануфактуры такой труд был довольно прибыльным. Известный советский историк  В. Я. Лаверычев указывает, что если рабочий - ткач на крупной фабрике в 1912 году зарабатывал в среднем 194 рубля 40 копеек в год, то на мелких сельских фабричках заработок составлял около 138-ми рублей.    

Выше мы рассматривали социальную политику Российской империи в сравнении с развитыми странами Европы, в завершение не будет лишним привести сравнительные, по отношению к другим странам, цифры промышленного развития России к 1913 году, как это было принято и в советской историографии.

Обратимся к данным Пола Грегори, профессора экономики Хьюстонского университета (США): 

Среднегодовой рост российского национального дохода к 1913 году составлял 3.1% и, в частности, в промышленности 3,6%, в сельском хозяйстве 3.0%. Ученый отмечает: «… по среднему темпу экономического роста Россия выдерживает сравнение с другими странами во время их «развитого» периода…».

Ученый отмечает большую, по его мнению, долю расходов государства в общей сумме национального дохода – 9. 7%. Последнюю цифру он объясняет «азиатской» моделью» российского государства: «… Поскольку расходы российского государства шли в основном на оборону и управление, а не на здравоохранение и образование, они обнаруживают тяжелое бремя соревнования с более развитыми странами в военной области и значительные размеры российской бюрократии».

Россия была открыта и привлекательная для иностранных инвестиций – на долю страны приходилось более 10% объема размещенных за границей активов крупнейших государств-кредиторов, в основном Франции, Германии и Бельгии.

Общий рост производительности труда составлял 1, 5%, в промышленности 1. 8%. Добавим, что физическим показателям производительность труда в стране оставалась достаточно низкой и составляла, по разным оценкам, от 30 до 50% производительности в более развитых в промышленном отношении странах. Примерно так же соотносился и уровень заработной платы промышленных рабочих России в сравнении с заработной платой в развитых странах Европы и в США. И, как следствие, русский рабочий хуже питался.

По объему производства Россия в 1913 году «… почти сравнялась с Англией, значительно превзошла Францию, в два раза обогнала Австро-Венгрию и достигла 80% объема производства в Германии», но тогда уже нарастало «отставание относительно США».  

   Уровень детской смертности (на 1000 человек) в России в 1913 году в сравнении с 1861 годом не изменился. И если в 1861 году этот уровень «… незначительно отличался от показателей Германии, Италии и Австро-Венгрии», то показатели 1913 года свидетельствуют о том, что «населению российских деревень были недоступны западноевропейские достижения системы общественного здравоохранения».

Настоящая работа далеко не исчерпывает темы социального страхования работников (рабочих и служащих) на фабриках Богородско-Глуховской мануфактуры. Сегодня со всей остротой встает вопрос: опыт социального страхования в имперское и советское времена будет ли востребован сегодня, чýток ли нынешний капитализм к проблемам защиты здоровья своих работников, готово ли государство силой своих законов встать на сторону тех своих граждан, которые волею судьбы составляют огромную армию наемных работников?

Источники:

А. Ш. Защита здоровья и жизни рабочих//Вестник мануфактурной промышленности. Общедоступный журнал по прядильной, ткацкой, красильной и отделочной отраслям как кустарной, так и фабричной промышленности. III год издания. №32/8. 1911/12 г. – М. 1912. С.  1717 - 1724.

Бородкин Д. И. Квантитативные исследования стачечного движения и факторов его развития в дореволюционной России (Из опыта творческого содружества)//Россия на рубеже XIX – ХХ веков.  Материалы научных чтений  памяти профессора  В. И. Бовыкина. Москва, МГУ им. М. В. Ломоносова, 20 января 1999 г. – М. 1999. С. 105.

Грегори П. Экономическая история России: что мы о ней знаем и чего не знаем. Оценка экономиста. Модели и экономическая история//Экономическая история. Ежегодник. 2000. – М. 2001. С. 7 -  97). Пол Грегори, профессор факультета экономики Хьюстонского университета, выступал с докладом на Второй Морозовской научной конференции (г. Ногинск, 1996 г., научный руководитель конференции - доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник ИРИ РАН В. И. Бовыкин (1927 – 1998).

Детинов Ф. А. «Исторический очерк…»//Труды Высочайше учрежденного Всероссийского торгово-промышленного съезда 1896 г. в Нижнем-Новгороде. Том III. Выпуск V. Улучшение быта рабочих. – СПб. 1897. С. 421-439.

Е. В. Текстильная промышленность в лодзинском районе// Вестник мануфактурной промышленности. Общедоступный журнал по прядильной, ткацкой, красильной и отделочной отраслям как кустарной, так и фабричной промышленности. III год  издания. №31/7. 1911/12 г. – М. 1912. С.  1658.

Из Истории фабрик и заводов Москвы и Московской губернии (конец XVIII – начало ХХ в.). Обзор документов. Под редакцией В. А. Кондратьева и  В. И. Невзорова. – М. 1968. С. 19-20.

Ильин С. В.  История страхового дела в России, ХIХ - начало ХХ в.  – М. 2001 г. 198 с. Сергей Викторович Ильин, доктор исторических наук, выступал, будучи еще кандидатом исторических наук, с докладом на Первой Морозовской научной конференции в г. Ногинске (1995 г.).

История торговли и промышленности в России. Том 3. Вып. Х. Мануфактурная промышленность. Под редакцией П. Х Спасского. – СПб. 1910. С. 80.

Куприянова Л. В. «Рабочий вопрос» в России во второй половине XIX – начале ХХ в.//История предпринимательства в России / Книга 2. Вторая половина XIX – начало ХХ в. – М. 1999. 343 – 436. Любовь Васильевна Куприянова, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник ИРИ РАН, выступала с докладами на Морозовских научных конференциях  в г. Ногинске (1995 г.) и г. Москве (1997 г.).

Лаверычев В. Я. Монополистический капитал в текстильной промышленности России (1900 – 1917 гг.). – М. 1963. С. 126.

«Н. В.». Речь графа Витте в Государственном Совете  по поводу дебатов о страховании рабочих//Вестник мануфактурной промышленности. Общедоступный журнал по прядильной, ткацкой, красильной и отделочной отраслям как кустарной, так и фабричной промышленности. III год издания. №36/12. 1911/12 г. – М. 1912.. С. 2009-2010.

I ПСЗРИ (Полное собрание законов Российской империи), том XXVII, 21076.  1803 г. Декабря 11. Высочайше утвержденный доклад Министра внутренних дел. – Об отдаче казенной шелковой Купавинской фабрики в потомственное владение князю Юсупову.  

Туган-Барановский М. И. Русская фабрика в прошлом и настоящем//Туган-Барановский М. И. Избранное. Русская фабрика в прошлом и настоящем. - М. 1997. С. 196.  

ЦИАМ, фонд 711, опись 2, дело784, лл.46-47.

ЦИАМ, фонд 711, опись 2, д. 1279, л. 8.

ЦИАМ, фонд 711, опись 2, дело 1334, л. 2.

ЦИАМ, фонд 711, опись 7, дело 1967, док.  №7068.

Поделитесь с друзьями