Несколько слов в память о Маргарите Ивановне Марковой
Петр Епифанов, поэт, переводчик
Бывает в жизни, что боль от потери человека со временем только растет: ты сталкиваешься с ситуациями, когда его не хватает, вот именно его. Тут и понимаешь, что выдуманная кем-то пословица «незаменимых нет» – лжива, что, во всяком случае, вот этот человек – незаменим, и оставшееся после его ухода место так и остается незанятым. Остается местом, где продолжает жить его память, его облик, и где не хочется видеть никого другого.
Маргарита Ивановна Маркова – именно такой человек. Не сомневаюсь, что даже из тех, что подзабыли ее, что отвыкли от ее присутствия за годы ее болезни, кто-то не раз вздохнет о ней, а для тех, кто видел в ней какие-то человеческие недостатки, во много раз весомее окажутся ее редкие и блестящие достоинства.
Маргарита Ивановна была человеком неистощимой доброты. Всегда готовым к сочувствию и посильной помощи. Она очень любила думать и говорить о людях хорошо, и, по моему опыту общения с ней, никогда не говорила плохо. Она любила открывать для себя что-то доброе и прекрасное и этим делиться. Придешь к ней в «Дом Широкова», и она сразу: «Ой, а что я вам сейчас покажу…» И показывала какую-нибудь действительно талантливую картину совсем неизвестного художника…
У нее, не имевшей художественного или искусствоведческого образования, был безупречный вкус к живописи и при этом отсутствовал малейший намек на снобизм. Для нее имело значение не «имя», не титулы, не мнение авторитетов, а только то, живое это искусство, идущее из самой глубины, или нет. Будучи абсолютно бескорыстной, она и любила такое творчество, которое есть самоотдача, а не накопление – неважно, денег, почестей или славы.
Все эти качества были как нельзя более уместны, важны, даже необходимы на той работе, которой она посвятила 20 лет своей жизни. Двадцать лет – не пятьдесят, тоже много, но не очень; не «вся жизнь». Но дело не в количестве проведенного на работе времени. С первого до последнего дня работы в Выставочном зале она была гостеприимицей и настоящим ангелом-хранителем для множества художников, не только павловопосадских, но и из других районов Подмосквовья, и из самой столицы. И не только художников: Маргарита Ивановна умела и любила с непоказной, искренней личной заинтересованностью и теплой лаской принять любого творческого человека, а то и целый коллектив, и всемерно помочь этим людям показать свое искусство.
Она любила и умела дружить. Любила, чтобы вокруг нее дружили. И так и получалось: многие из тех, кто познакомились за чашкой чаю в «Доме Широкова», дружат с тех пор вот уже третье десятилетие.
Отзывчивость, открытость ее сердца дорого ей обходилась. Было в окружавшей ее жизненной среде немало такого, что ее глубоко ранило. Из этих, ничем не залечиваемых, ран и срослась болезнь, долго мучившая и, наконец, сведшая ее в могилу.
«Мать Маргарита» – назвала ее в отзыве на ее смерть одна московская художница. Это слово лучше всего, наверное…
Поделитесь с друзьями