Черноголовская газета № 2 (915) от 22 января 2009 года и № 3 (916) от 29 января 2009 года

Чародей масс-спектрометрии

Воспоминания о друге, коллеге и учителе

Черноголовка научная за 50 лет своего сущест­вования стала родиной многих изобретений, открытий, эффектов. В Отделе свободных ради­калов ФИХФ (в дальнейшем - ФИНЭПХФ РАН) фактически родились или уж точно "встали на ноги" многие методы кинетической и аналити­ческой масс-спектрометрии - как для изучения элементарных атомно-молекулярных процес­сов, так и для исследования состава сложней­ших веществ. И решающую роль в создании этих новых направлений и новых приборов играл талантливый ученый, великий труженик и скромный человек Александр Фёдорович Додонов. Один из самых блестящих масс-спектрометристов мира. 18 января этого года ему ис­полнилось бы 70 лет, но уже три года как нет Профессора с нами, тело его на Макаровском, а душа, мы полагаем, в "селениях праведных".

К годовщине рождения А.Ф. Додонова его родные, друзья и коллеги передали в "Черноголовскую газету" свои воспоминания о нём. Про­читайте, не пожалеете...

Н.А. Додонова, дочь:

- Мой папа родился в Кустанайском зерносов­хозе Карабалыкского района Кустанайской об­ласти в семье служащих. Его отец Федор Григорь­евич Додонов, препода­ватель техникума, проис­ходил из многодетной семьи церковнослужите­ля, а мать Ираида Пет­ровна (урожденная Иоф­фе) выросла в семье вра­ча, родного брата "глав­ного академика Иоффе", закончила Ленинград­ский политехнический институт. За годы учебы она много раз бывала в доме своего дяди Абрама Федоровича, но впослед­ствии ни она, ни ее дети никогда не обращались к нему за помощью.

Отец Фёдор Григорьевич. Довоенные годы

Мать Ираида Петровна с сыновьями. После войны

Детство Саши было тя­желым. Отца призвали в июле 1941-го, а в ноябре он без вести пропал в бою под Ленинградом. Мать, очень ответственная и требовательная, работала на заводе "Комсомолец" контролером ОТК в цеху, где отливали башни для танков. Когда ради троих детей она решила перебраться на юг, по дороге ей стало плохо (сказалось отравление фосфором на вредном производстве), и их сняли с поезда. Мать увезли в больницу, а де­тей отправили в детдом. Два года они не могли найти друг друга. Помог случай. Однажды Саша, Вова и Миша сбежали из детдома и пешком, по шпалам железной доро­ги, пошли искать свою маму. Далеко уйти им не удалось, их поймали и вернули обратно, но детьми заинтересовались и нашли Ираиду Петров­ну в Майкопе.

Школьником Саша по­могал матери, подраба­тывая пастухом. Уходя на пастбище, он брал с со­бой ведро яблок и книги. Читал очень много. Сколько книг у него ис­портили козы! В 1956 го­ду он окончил майкоп­скую среднюю школу № 21 и до поступления на Физтех работал элект­ромонтажником.

В 1957-1963 гг. отец учился в МФТИ и окон­чил его с отличием. Тогда он серьезно занимался легкой атлетикой, трени­ровался под руковод­ством олимпийского чемпиона Владимира Ку­ца, стал чемпионом Физ­теха по бегу. С 1960 г. на­чал работать в ИХФ АН СССР, сначала как сту­дент-дипломник, а затем как аспирант МФТИ. Когда в 1966 г. он окон­чил аспирантуру, то был принят младшим науч­ным сотрудником в ФИХФ (ОИХФ), в 1968 г. успешно защитил канди­датскую диссертацию, в 82-м - докторскую, а в 1991 г. стал профессором.

А.И. Михайлов, д.х.н., профессор:

- Мы с А.Ф. Додоно­вым были рядом около полувека - с августа того далекого 57-го, когда нас сразу после вступитель­ных экзаменов на физ- хим МФТИ послали на уборку капусты. Здесь мы узнали, что до поступле­ния в институт он рабо­тал на Волго-Доне, пока очередная высоковольт­ная мачта, не выдержав его натиска, не завали­лась. В честь этого собы­тия мы присвоили ему почетное звание: Шура Волго-Донов. Он сразу выделился среди нас как эталон силы, выносли­вости, трудоспособности. Образовалась новая еди­ница измерения - один "додон". Даже Тимур Джабиев из Южной Осе­тии, известный у нас как специалист по класси­ческой борьбе, тянул все­го на 0,3 додона!

После 2-го курса в сов­хозе под Серпуховом мы рыли траншеи под огу­речные теплицы и парни­ки (как окопы). Копали почти месяц, а нам выпи­сали зарплату по 30 р. на каждого, из которых 20 удержали за "питание и проживание". После та­ких "трудовых будней" и "заработков" мы решили немного расслабиться, и я организовал для нашей компании (Миша Марке­вич, Саша Додонов и Юра Бондин) Транскавказ­ский восточный поход. Из Дагестана через пере­вал Усухчай (чай - это ре­ка у местных) мы пере­шли в Азербайджан, и здесь, на высоте 4 км, у Додонова взыграл спор­тивный азарт, он стал го­няться за стадом горных баранов - туров. До того их загонял, что они, бед­ные, "устали", "сошли с дистанции" и ускакали вниз по ущелью. Далее наш путь проходил до Кировобада, откуда на­чинался Малый Кавказ­ский хребет. В конце концов мы оказались в Пицунде, где останови­лись под забором Ста­линской (а тогда уже Хрущевской) дачи...

Но с неотвратимостью наступили студенческие будни. Мы осваивали физико-математические дисциплины и бегали на тренировках в ЦСКА у Владимира Куца. И вот где-то на 3-м курсе мы с Додоновым сдаем экза­мен по физхимии Д.Г. Кнорре (он уехал вскоре с В.В. Воеводским в Но­восибирск, организовал там Институт физичес­кой биохимии СО АН СССР и стал академи­ком). На все вопросы от­ветили, по пятерке в за­четки получили, но я, поскольку был сыном пчеловода, спрашиваю: "Дмитрий Георгиевич, а нельзя ли сделать при­бор, который бы лучше пчел разбирался в запа­хах цветов?" Д.Г. заулы­бался: "О, это чрезвы­чайно сложная пробле­ма!" Саша в дальнейшем профессионально увлек­ся масс-спектроскопией в химических целях. Один из своих наиболее чувствительных прибо­ров он поставил в Инс­титут Д.Г. Кнорре и на­звал "Нос". Мы же в оби­ходе называли его спект­рометры "Масс-Додонты". Некоторые из них по "обонянию" сейчас почти сравнялись с чело­веческим носом, но, правда, при сильном насморке. Рекордного обоняния животных и особенно насекомых по­ка никому превзойти не удалось.

Кроме учебы и экзаме­нов были еще походы, а после походов - встречи с участниками и участни­цами, где мы, чтобы не пугать народ, в шутку прикидывались студента­ми московского физкуль­турного техникума. На одной из таких встреч Са­ша присмотрел себе Тому из Института народного хозяйства имени Плеха­нова. А как узнал, что она тоже Федоровна, загорел­ся и предложил ей не только руку на время тан­цев, но и сердце на всю оставшуюся жизнь. Они поженились и прожили вместе счастливо много лет. Саша ненадолго пе­режил свою Тамару. Она всегда была его правой "чертежной" рукой при конструировании новых "масс-додонтов" - и огромных магнитных, и совсем маленьких вре­мяпролетных.

Помню мое первое по­сещение Черноголовки. Саша с Тамарой имели уже здесь комнату в доме № 2 по Первой улице. В самом конце марта зво­ню: "Саша, нам с Людой (тоже женой, но моей) хочется посмотреть ваш поселок, куда меня расп­ределяют". - "Приезжай­те, но только не забудьте захватить лыжи". "Какие лыжи? В Москве сплош­ной асфальт!" - удивля­юсь я. "Бери, бери! Не прогадаешь". Приезжаем уже затемно. Улица - уз­кая колея, по краям суг­робы, горы снега и льда. Нашли адрес, хозяева ут­роили нам постель, как и себе, на полу.

Это было 1 апреля 1966 года. Утром выходим во двор. и жмурим глаза от слепящего яркого солнца и белого-белого снега. Саша с Тамарой повели нас на полигон, где мы вчетвером накатались на лыжах до изнеможения и назагорались до покрас­нения в отраженном от снега солнце. Так мне за­помнился наш с Людми­лой первый день в Чер­ноголовке в гостях у четы Додоновых. В течение всей жизни это были на­ши самые верные и на­дежные друзья.

Саша - студент и спортсмен. Около 1960 г.

В.В. Зеленов, д.ф.м.н.:

- Когда Саша Додонов был еще студентом, его поставили на прибор, ко­торый можно было уподо­бить тяжелобольному че­ловеку. В редкие минуты он оживал, а затем снова и снова впадал в забытьё, дымя сгоревшими транс­форматорами. После ме­сяца такой работы терпе­ние Додонова лопнуло - вся электронная начинка масс-спектрометра была извлечена, схемы рассчи­таны по-новой и переде­ланы. И тогда в ходе нор­мальной систематической работы по изучению ки­нетики элементарных ре­акций выяснилось, что некая безразмерная ком­бинация эксперименталь­но измеряемых парамет­ров неизменно оказыва­лась равной числу с точ­ностью до третьего знака. Пришлось разбираться и с математикой. В результате родился новый метод ис­следования кинетики быстрых реакций.

Автор дал методу не совсем благозвучное имя МЗДОП (масс-спектро­метрическое зондирова­ние диффузионного обла­ка в потоке), над которым В.Л. Тальрозе позднее не­однократно подшучивал. Но в то же время метод, созданный учеником, был гордостью и его учителя. Эту методику и получен­ные результаты Виктор Львович не раз сам предс­тавлял как одно из важ­нейших достижений сове­тской масс-спектромет­рии. Так оно и было, но Додонов частенько при этом морщился. Дело в том, что наш начальник, прекрасный, опытный оратор, часто, рассказы­вая о проблеме неспециа­листам, кое-что упрощал и неизбежно опускал не­которые детали, которые для Додонова составляли смысл всего метода.

Александр Фёдорович, в от­личие от Тальрозе, ораторски­ми способностями, мягко гово­ря, не блистал. Он всегда наив­но полагал, что достаточно по­казать иллюстрации - и весь смысл работы, её уровень и объём станут всем понятны. И удивительно, что каким-то волшебным образом поток междометий и отрывочных предложений докладчика действительно доносил до слуша­телей всё содержание работы. Для Додонова всегда был инте­ресен сам процесс исследова­ния и те неожиданные явле­ния, на которые натыкаешься в ходе этого процесса. При этом он всегда говорил: "Надо ме­рить всё, что только можно из­мерить!"

Хорошо известно, что в далё­кие 60-е годы в московской Химфизике Додонов круглосу­точно находился в лаборато­рии: днём работал, а ночью спал рядом с работающим при­бором, чтобы утром не тратить время на его раскачку. Мы то­же в Черноголовке попытались трудиться в таком же безоста­новочном режиме. Основания для этого определённо были. Высокоомные питающие и из­мерительные цепи масс-спект­рометра чувствительны к вся­кого рода наводкам. Все толчки в сети, возникающие из-за постоянного включения и вы­ключения станков и лазерных установок в соседних помеще­ниях, проявлялись в виде "шерсти" и нестабильности ионного тока. Как правило, к десяти часам вечера все навод­ки исчезали. Тогда начиналось счастливое, "додоновское", время работы, когда экспери­ментальные точки ложились одна в одну!..

В.В. Разников, А.Ф. Додонов, А.В. Лобода, В.И. Козловский в лаборатории. 1996 г.

В.В. Разников, д.ф.-м.н.:

– Впервые я услышал о Додо­нове вскоре после того, как стал студентом Физтеха - осенью 1960 г. Саша учился на 3-м курсе и был знамени­тостью: чемпионом Физтеха по бегу, существом для нас недо­сягаемым, почти запредель­ным. На следующий год, когда у Саши и его однокурсников началась "база" (практическая работа в лабораториях исследо­вательских институтов), до нас стали доходить удивительные слухи о том, что Саша Додонов стал легендой Химфизики. Кто бы и как бы поздно ни уходил домой с работы, во втором кор­пусе неизменно оставался Са­ша Додонов. Он вообще никог­да не уходил домой. Как потом оказалось, секрет был доста­точно прост. Сложнейший по тем временам прибор, ради­кальный масс-спектрометр "не любил" включаться и выклю­чаться, а оставлять его в одино­честве работающим в отсут­ствии появившейся позднее ав­томатики было опасно. Саше, кроме этого, в Москве было негде ночевать. Вот он и при­шёл к "естественному реше­нию" о круглосуточной вахте.

Иногда происходили курьёз­ные случаи. Помню, Додонов мне позднее рассказывал, как однажды ночью к нему прибе­гает взъерошенный охранник и спрашивает, не брал ли Саша его пистолет. Этот страж, засы­пая на своём посту, положил пистолет в тумбочку, чтобы не мешал, и забыл. Саше стоило большого труда убедить охран­ника, что пистолета у него нет, и тот окончательно успокоился только тогда, когда они вместе отыскали злополучный пред­мет в тумбочке.

Летом 1968 г. Саша защитил кандидатскую диссертацию, а осенью я окончил аспиранту­ру, и мы стали работать вместе. Нас соединил в одну команду ("для доведения до ума новой масс-спектрометрической тех­ники") наш учитель Виктор Львович Тальрозе. В это время в СКБ аналитического прибо­ростроения в Ленинграде при­ближалась к окончанию разра­ботка первого в СССР масс- спектрометра высокого разре­шения МС-3301, предназна­ченного для анализа органи­ческих соединений. Этот масс- спектрометр также впервые должен был работать в комп­лексе с вычислительной систе­мой (РОМБ-1). В 1970 г. эта техника была установлена в Черноголовке.

Виктор Львович закрепил приборную часть за Сашей, а мне поручил заниматься вы­числительной системой, реги­страцией и компьютерным (правда, тогда такого слова не было) анализом данных. Пому­чились мы изрядно. Времена­ми, особенно перед сдачей межведомственным комисси­ям различных этапов работы, приходилось вспоминать прежние додоновские ночные бдения, но уже в расширенном составе.

В 1969 г. мы с Сашей были младшими научными сотруд­никами и получали по 175 р. в месяц. Это было, конечно, кое- что, но всё-таки не слишком много. Для улучшения благо­состояния наших семей мы ре­шили принять участие в начав­шемся в то время в Черного­ловке движении строительных отрядов, инициатором которо­го был Рустем Любовский. Го­товясь к поездке в Норильск, мы даже начали весной регу­лярно бегать по лесу на доволь­но большие дистанции. Саша, конечно, к тому времени был
не в той форме, что на Физтехе, но и тут проявил основное свое свойство - упорство. Ради дос­тижения поставленной цели он не жалел себя.

Это качество он также демо­нстрировал и в Норильске. Трудился он как хороший па­ровоз, особенно при копке траншей. Говорил, что это его любимая работа. Из траншеи при этом валил густой пар (ви­димо, это был преобразован­ный компот, который он по­глощал немерено). Считал, что любую работу надо выполнять на самом высоком уровне, - это был его принцип настоящего профессионала. Возвращались мы с севера как истинные му­жики-добытчики: за 40 дней мы заработали по 1000 рублей, невиданные для нас деньги.

Сашино упорство прояви­лось также в том, что он не ос­тавил свою "первую любовь" - кинетическую масс-спектро­метрию, построил радикаль­ный масс-спектрометр РМС-4 и меня также всеми правдами и неправдами пытался сдвинуть в эту сторону. Это ему в какой- то степени удалось. Масс- спектрометр РМС-4 мы подсо­единили к нашей вычислитель­ной системе РОМБ-1 и в конце концов стали определять энер­гию возбуждения частиц, участвующих в газофазных ре­акциях.

Ближе к середине 70-х мы с Сашей в московской Химфи­зике слушали выступление Бо­риса Александровича Мамырина. Он представлял знамени­тый теперь время-пролётный масс-спектрометр с электро­статическим зеркалом (масс-рефлектрон) с разрешением более 3000. Это был настоящий прорыв, особенно в аналити­ческой и органической масс-спектрометрии. Додонов же упорно занимался свободными радикалами, элементарными процессами, измерив констан­ты скоростей очень многих из них. Но после Московской олимпиады 1980 года Тальрозе сказал: "Хватит, пора создавать нормальный прибор!"

"Нормальный прибор" был нужен для допинг-контроля и для детектирования газовых выделений взрывчатых ве­ществ. Это был серьёзный вы­зов для аналитической масс-спектрометрии, актуальный и в настоящее время. После такой накачки от Виктора Львовича мы втроём - Саша, Игорь Чернушевич и я - принялись об­суждать, какой прибор имеет смысл создавать. Тогда и роди­лась идея ортогонального вво­да ионов. Мне было относи­тельно просто сформулировать этот принцип, т.к. я не представлял себе, конечно, всех сложностей его реализации. Именно Саша сделал или орга­низовал всю работу по расчёту, проектированию, изготовлению, сборке и доводке прибо­ров этого типа. Это стало ос­новным его делом, а кинети­ческой масс-спектрометрией продолжал заниматься Влади­слав Зеленов с сотрудниками. Саша только иногда помогал им, когда в этом была необхо­димость.

В конце 80-х—начале 90-х годов нашей командой было выпущено несколько время­пролётных масс-спектромет­ров с ортогональным вводом ионов для сторонних органи­заций. Особенно трудно нам дался прибор, сделанный в 1992-1995 годах для анализа биополимеров для лаборато­рии О.А. Миргородской, спон­сором которой выступал ака­демик Д.Г. Кнорре. За этот прибор Саша был награждён премией Росийской академии наук. Академик Кнорре так охарактеризовал нашу работу на заседании Президиума РАН при обсуждении итогов 1995 года: "Прибор обладает колоссальной производительностью и обошёлся нам в 1,5 раза де­шевле, чем если бы мы купили его за рубежом". Коэффици­ент 1,5 академик Кнорре явно занизил, по нашей оценке он раза в два больше.

Как и Мамырин, мы "проле­тели" с патентованием нашего изобретения. Нашу заявку "мурыжили" в инстанциях до 1991 года, и мы до этого време­ни не могли что-то опублико­вать в открытой печати. Так что наш приоритет ортогональ­ного ввода оказался несколько стёртым. Хотя в разговорах все масс-спектрометристы мира признавали, что первый масс- рефлектрон с ортогональным вводом был построен нами, премию за это в 97-м году дали австралийцу - видно, "для под­держки периферии".

К этому времени нами под руководством Саши Додонова в лаборатории профессора Вольника в Гиссенском универси­тете (Германия) был построен в двух экземплярах время-про­лётный масс-спектрометр с ортогональным вводом, кото­рый максимально показывал разрешающую способность около 20000. Примерно через год один из этих приборов был перевезён в Черноголовку. В настоящее время это основной прибор, на котором мы про­должаем наши работы. Сейчас наступает очень интересный этап нашей деятельности. Как в гегелевской триаде: тезис, антитезис, синтез. Да, речь идёт именно о синтезе кинети­ческой и биоорганической масс-спектрометрии. Оказы­вается, применение методов, развитых Сашей при исследо­вании кинетики газофазных реакций малых молекул, ради­калов и атомов, открывает но­вые возможности в исследова­нии структуры органических и биоорганических ионов из об­разцов природного происхож­дения. Именно такой наш проект был недавно поддер­жан и включён в Программу фундаментальных исследова­ний Президиума РАН. Если нам удастся достойно выпол­нить предполагаемую работу и достаточно продвинуться на предстоящем многообещаю­щем пути, это будет самым лучшим памятником нашему Саше Додонову.

На даче в Захарово с женой Тамарой. 2000 г.

Послесловие

Нет уже Саши, Александра Фёдоровича. В начале сентября 2005 г. мы похоронили его. И все эти годы вспоминаем этого замечательного человека. Ко­нечно, хранят память об отце и матери их дети - дочь Наташа и сын Фёдор, известный ныне ху­дожник-модельер. Сотрудники и коллеги А.Ф. продолжают ус­пешно дело, его дело, здесь, в Черноголовке. Его ученики ра­ботали и работают в универси­тетах и научных центрах всего мира. На его труды активно ссылаются, имя его продолжает жить...

Материал подготовил Михаил ДРОЗДОВ,
фото из архива семьи Додоновых

Поделитесь с друзьями