Черноголовская газета № 10 (867) 13 марта 2008 года

А просто так!

О Сергее Викторовиче Иорданском

Михаил Дроздов

Килиманджаро. 1967 год

Мы сидим и беседуем с расивым статным мужчиною спортивного вида. Говорим о науке, спорте, здо­ровье, о том, как подхватил он бронхит на похоронах Стали­на, как; лечили его в Израиле и как он лечится 10 лет сам. Ежеутренним обливанием хо­лоднейшей водой лечится. И так в хорошей физической форме держится он - альпи­нист, байдарочник, а еще Зас­луженный деятель науки РФ, известный физик-теоретик, профессор, доктор физмат наук, и уж совсем мало кто знает - один из создателей со­ветского атомного артиллерийского оружия.

41 год назад появился в Черноголовке, в Институте теоретической физики, Сер­гей Викторович Иорданский. Об этом мы поговорим, но сначала надо сказать о пред­шествующих 14 годах его ра­боты. Для сохранения хроно­логии и по важности. Нуа раз рак;, тогда начнем уж с самого начала, с рождения, и даже дще раньше - с предков.

Предки

Фамилия Иорданский счи­тается священнической. Но более близкие предки Сергея Викторовича - врачи, причем по обеим линиям. Дед по ма­тери Новицкий после окон­чания Казанского универси­тета работал на Белорецких заводах, а потом - в Оренбур­ге, был широко там известен, стал Героем Труда (в 1920-е годы еще не "социалистичес­кого", а просто). Пятью изда­ниями вышла его "Скорая помощь при несчастных слу­чаях", все родственники с повязками-перевязками изображены в ней в качестве иллюстраций. Ну а в 38-м де­да все-таки ликвидировали, видно за то, что был сыном офицера-участника Севасто­польской обороны, к тому же кадетом, но обвинен был он в заговоре "троцкистско-эсе­ровском". Брат матери погиб в гражданскую у атамана Ду­това. Последствий, однако, надо сказать, не было: и ро­дители С.В., и сам он имели допуск к самым секретным работам.

Прадед по отцовской ли­нии был коллежским реги­стратором, а по происхожде­нию - мещанином. Дед, земский врач, жил от нас не так далеко - во Владимире. Отец С.В. окончил гимна­зию в Меленках, уездном го­роде Владимирской губ., го­ворил по-немецки и по-анг­лийски. Уже в преклонных годах ездил он во Владимир, туда, где еще стоял тогда де­дов дом. Отец и мать работа­ли в Подлипках, на артилле­рийском заводе, переведен­ном когда-то из Петрограда. Завод назывался им. Кали­нина, находился в лесу: у клуба ЗиК грибы собирали. Жили какое-то время в ма­ленькой квартирке, а перед войной построил отец дом на поле между Болшевым и Валентиновкой, туда и пере­селились.

Цех центробежного литья стволов, начальником кото­рого был отец, лил стволы 45-мм пушек, знаменитых сорокапяток. Лил в Подлип­ках, лил в эвакуации в Вот- кинске, лил, когда Сережа с матерью уже оттуда верну­лись. После войны отец во­шел в группу генерала Гайду­кова, куда входил и Королёв (изучали немецкое оружие, особенно тщательно - ракету Фау-2). Потом какое-то вре­мя руководил отделом мате­риаловедения в королевском НИИ-88, но с Королёвым у отца отношения впослед­ствии не сложились...

Школа

За 10 лет обучения приш­лось поменять Сереже не­сколько школ, но лучшей ока­залась та, в которой и начи­нал. Железнодорожная шко­ла в Болшеве, на крутояре, на высоком берегу Клязьмы и "впадающего" в нее оврага, в двух деревянных флигелях бывшего имения Сапожни­ковых. Там теперь Областная научная библиотека стоит, о которой я недавно в заметке упоминал. В школе препода­вало несколько еще дорево­люционных гимназических учителей, качество было, та­ким образом, обеспечено.

Хорошо С.В. помнит и Москву 1943-го. Столица ка­залась пустой, попасть в нее можно было только по про­пускам. Вместо электричек (эвакуированы) - везде паро­вички. Вез как-то он огром­ную ценность - подсолнеч­ное масло, а мать купила би­лет в консерваторию. При­шел в Большой зал, исполня­ли в тот раз симфонию Ка­линникова. Слышит и видит, как сейчас: десятка два ста­рух в зале и он, парнишка, с подсолнечным маслом.

Мать и сын. Мария Антоновна и Сергей Иорданский. 1947 год

Из школьных предметов Сережа очень любил физику, выписывал даже журнал "Физика в школе", мечтал изучать "строение вещества". Но, что интересно, учился и на заочных курсах английс­кого языка. В обычных шко­лах преподавали исключи­тельно немецкий.

В 1947-м, восемнадцати лет, школу окончил. Прия­тель годом раньше поступил на физфак, ну и Иорданский туда же. Поехал на Мохо­вую.

Физтех

А там, в университете, на Моховой, какой-то ажиотаж, объявление висит: открыва­ется новый, Физико-техни­ческий факультет МГУ, и эк­замены не в августе, а в июле. Тут же решил поступать туда. В заявлении, однако, надо было указать специализа­цию. Что там на самом деле скрывалось за простыми тог­да словами "радиотехника, термодинамика, строение ве­щества, химфизика", понять было трудно. Как всегда, на­шелся все знающий, кото­рый и разъяснил смысл объ­явленных специальностей: "строение вещества" - это "бомба", "химфизика" - это "бомба" и еще кое-что. На бомбу не очень хотелось ид­ти, а тут "кое-что" еще. Так он оказался на химфизике. Набор осуществлял С.М. Ко- гарко, заместителем заведу­ющего кафедрой был Ф.И. Дубовицкий. И очень скоро выяснилось, что Химфизи- ка-то - это и есть самая нас­тоящая бомба! После чего дальнейшая жизнь С.В. была попыткой заняться все-таки строением вещества.

Это был первый набор на физтех после школы (Л.Н. Стесик и др. пришли сразу на 2-й курс из других вузов).

Учебников физтеховских еще не было, только задачи Капицы, обсуждали их в пу­ти, пока паровик тянул ваго­ны с Савеловского до Дол­гопрудной. Учились вместе с А. Марголиным, Н. Бахма­ном, К. Губкиным. Л. Горь­ков был на том же курсе.

С.В. вспоминает: "Тогда оказалась очень востребован­ной газодинамика (это и взрывы, и сверхзвуковые са­молеты, и ракеты), был страшный голод на людей, ею владеющих, теоретически или экспериментально. На физтехе молодой преподава­тель С. Дьяков прочитал нам курс ударных волн по осново­полагающей книге Куранта-Фридрихса, и мы были одни из немногочисленных спецов в Союзе по этим делам, знали газодинамику... Перейти же на "строение вещества" уже было нельзя, пресекалось в корне. Пошли мы с Марголи­ным к Компанейцу договари­ваться о чем-то таком, а Ду­бовицкий обвинил нас в са­ботаже и сказал: "Учитесь, где вам указано!"..

Уже когда заканчивали, наверное, 4 курс, начались на физтехе всякие неполад­ки. И марксизм-ленинизм, оказывается, не так препода­вали, и пр. и пр. А перед этим хотели ведь физтех размес­тить в новых зданиях на Лен­горах, С.В. был агитатором на строительстве перед выбо­рами какими-то, знает об этом. В результате факультет сделал только один выпуск, был переименован в МФТИ, а их специальность вообще переведена в МИФИ.

В одно из лет была у сту­дентов практика в лаборато­рии кумуляции М.А. Лав­рентьева, впервые им же тео­ретически объясненной. Он дал на разработку некий прибор для измерения удар­ных волн. Студенты сами разобрались в принципе действия и поняли, что рабо­тать он не будет. После этого Лаврентьев предложил де­лать диплом у него. С Миха­илом Алексеевичем оказался Иорданский надолго связан­ным и считает себя его уче­ником. Сделал у него дип­ломную работу, а после инс­титута учебного оказался у него в институте научном (том самом, где С.А. Лебедев строил наши первые БЭСМ).

Госзадание академику Лаврентьеву

В НИИ дали инженерную должность, в аспирантуру приняли. Но снова вспомина­ет С.В.: "Вдруг осенью 53-го Лаврентьев вызывает и гово­рит: "Есть правительствен­ное задание, какое - сказать не могу, уезжаем срочно, ку­да - сказать не могу, но там в закрытом институте собра­лись все лучшие физики страны". "Все лучшие физи­ки страны" - я, конечно, то­же хочу туда. Так доброволь­но поехал в Арзамас, опять надеялся - физика, структура вещества. Встретил там всю свою учебную группу..."

Приехал Лаврентьев с мо­лодыми своими ребятами и занялся напрямую тем, чего так избегал С.В. - этой самой "бомбой", только уже не бом­бой, а снарядом. "Лучшие физики страны", сделавшие первую атомную бомбу, были завязаны на другую задачу. Артиллерийский снаряд, да­же самый большой, - это не бомба, в нем поместить ядер­ный заряд на порядок труд­нее. Они, молодые, размести­ли. Но сначала разместили их всех, кого куда. С.В. и Богдан Войцеховский жили в коттед­же у Лаврентьева: академик - наверху, они - внизу. Обеда­ли, благодаря шефу, в гене­ральской столовой.

Занимался Иорданский расчетами. Он сновал между Арзамасом-16 и Москвой, где у Келдыша в Институте прикладной математики первые ЭВМ считали сутка­ми, неделями и месяцами те задачи, которые привозил С.В. Куратором расчетов был академик А.А. Дородни­цын, его отдел принимал участие в этих работах, а фактически эту группу возг­лавлял Иорданский. В Арза­масе результаты счета пре­творялись в схемы, модели и конструкции. Получал он тогда, да как и все в Минсредмаше, неплохо, даже без степени: 1800 р. + 50% = 2700 р. Потом, уже в Акаде­мии наук, достиг такого уровня только в докторах.

Про речь Хрущева на ХХ съезде им рассказали уже на Семипалатинском полигоне. Но им было не до Хрущева. Готовился самый важный в их жизни эксперимент. В тот день они с Л.В. Овсяннико­вым стояли на крыше казема­та. "Огурец Лаврентьева" сра­ботал, как надо: рвануло на уровне Хиросимы. Они обня­лись... Был март 1956 года.

Для справки

Американцы выпустили первый атомный снаряд в 1953 г., наши - наверстали за три года. В Ленинграде сделали 4 само­ходные атомные 406-миллиметровые пушки под условным названием "Конденсатор" (еще были атомные минометы, те именовались "Трансформаторами"). Вес атомного снаряда "Конденсатора" составлял 570 кг и запускался он на даль­ность более 25 км.

Впоследствии снаряды резко уменьшились в размерах и весе, средства их передвижения становились все более лег­кими и быстрыми. Но никто и никогда не использовал в нас­тоящем бою это тактическое ядерное оружие. Знали: с дру­гой стороны оно тоже имеется. А потом по каким-то секрет­ным каналам и вообще договорились работы по этим видам вооружения прекратить.

А вот с наградами было в этот раз очень строго, по­скольку задачу (трудней­шую) решили в основном "пришлые". Через пару лет, правда, Академик, Овсянни­ков и еще несколько человек получили закрытую Ленинс­кую премию. Других пре­мий, как обычно до этого, не давали. Сергея Викторовича наградили орденом Трудово­го Красного Знамени. Это хороший, "честный" орден, трудовой. Как у деда его рас­стрелянного.

У Боголюбова

Лаврентьев относился к С.В. исключительно хорошо, Иорданский, несомненно, был в любимых учениках и в июне 56-го уже числился сот­рудником у Лаврентьева в Математическом институте им. Стеклова, получая те­перь, однако, только 120 р. Года через 2 защитил канди­датскую диссертацию у Кел­дыша, еще по закрытой теме, связанной с устойчивостью автомодельных решений. Лаврентьев, его руководи­тель, уже был в Новосибирс­ке. С.В. часто туда летал в ко­мандировки, видел первую его избу в Академгородке, площадки будущих институ­тов, усеянные пнями, видел разные механизмы, что при­думывал один за другим Вой­цеховский. Но все же Си­бирью не соблазнился. Ос­тался в Стекловке и работал уже в отделе теорфизики Н.Н. Боголюбова над самыми что ни на есть мирными тема­ми. У того должностей было еще больше, чем у Лаврентье­ва, по этой или по другой причине он особенно своих сотрудников не ограничивал. "Там я сделал диссертацию по сверхтекучему гелию, защи­щал которую попозже, уже работая в Черноголовке, у Капицы. Ходил на семинары Ландау, еще когда числился в Стекловке. Помню, какое прекрасное 50-летие Ландау устроили его ученики. А ког­да мой сокурсник и друг Горьков через несколько лет предложил перейти в Инсти­тут теоретической физики, я с радостью согласился."

В Туве. 1959 год

Теорфизика

В сентябре 1967 г. С.В. Иорданский перешел из Стекловки в ИТФ. И вот только тут, наверное, в пол­ной мере исполнилось его желание: не просто строение вещества, а тончайшие кван­товые процессы в веществе исследовал он и исследует много лет. Сверхтекучесть, ферромагнетики, блоховская динамика, квантовые заро­дыши новой фазы, кинетика фазовых переходов, кристал­лы, металлический водород - чего только не было. Был в 1981-91 гг. основателем и ру­ководителем теоротдела в ИФТТ, но по совместитель­ству, на общественных нача­лах. А что это значит? С улыбкой отвечает: "А вот что: наша работа на конкурсе институтском занимает 1 место, место нам присужда­ют, а денег не дают - "сов­меститель"!"

Теорфизику он любит, го­ворит: "Я знаю многие инс­титуты, но нигде не было и нет такой свободы для науч­ных поисков, как в ИТФ, та­кого уровня демократии.". Так получилось, что он те­перь здесь третий по стажу, больше его работают в ИТФ только И.М. Халатников и Г.М. Элиашберг.

Преподавать тоже начал давно. Еще при Лаврентьеве на физтехе году в 56-м читал курс детонации и ударных волн, затем уже - теорфизи­ку. Профессор с 1975 г. по настоящее время, был замес­тителем и заведующим ка­федры "Проблемы теорети­ческой физики" МФТИ.

Килиманджаро

Альпинизмом он увлекся со второго курса. Тогда уже была секция в университете. 7 сезонов провел на Кавказе, стал инструктором по альпи­низму. Время от времени скалолазание у нас запреща­ли: утрата, мол, ценных кад­ров. И все равно им занима­лись. Продолжал заниматься и Иорданский. "В 1967 г. мне удалось, - рассказывает С.В., - побывать на Килиманджа­ро - вершине африканского континента. Это вулкан в Танзании, наверху ледники, высота 5895 м. В группе были москвичи и ленинградцы. Организовал все А.А. Абри­косов, через Всесоюзное ге­ографическое общество, оно включило экспедицию в свой план. Союз Обществ дружбы с зарубежными странами то­же одобрил, да и как не одоб­рить: посвящено 50-летию Советской власти. И все прошло как по маслу!"

В байдарочном походе в Карелии. 1980-е годы

Вершины влекли, но по­том как-то переориентиро­вался на сплав. Т.е. сплав по бурным, и очень даже, ре­кам, опять-таки получалось - горным. Приключений было много. Как-то, начав марш­рут на нашей территории, ушли в Монголию, незамет­но пересекли границу. Но также незаметно и верну­лись, все обошлось. А вооб­ще почти все фотографии, на которых я видел Сергея Вик­торовича, - походные: или горы, или реки. С удоволь­ствием вспоминает он своих сопоходников, В.А. Голубе­ва, А.Ф. Абросимова...

У Института физпроблем (второй слева - С.В. Иорданский). 1990-е годы

* * *

Вот только кое-что из того, что рассказывал мудрый фи­зик и бодрый мужчина С.В. Иорданский, а я уж изложил своим корявым слогом. Мне было очень интересно его слушать, а вам, дорогие чи­татели, надеюсь, будет инте­ресно прочитать. Про орден, кстати, так и не сказал, это я узнал по другим каналам.

Но это еще не все.

Ещё раз для справки

В официальной, весьма обширной, справке о науч­но-педагогической деятель­ности С.В. Иорданского го­ворится о многом таком, че­го мы не касались. Я выбрал из нее только отдельные предложения, а то и выра­жения, зато какие! "С.В. Иорданский является выда­ющимся физиком-теорети- ком. Его работы охватывают широкий круг проблем тео­ретической физики конден­сированного состояния и механики сплошных сред. Он имеет 119 научных тру­дов. Им получены важные результаты по теории удар­ных волн в обычной и маг­нитной гидродинамике.

С.В. Иорданскому при­надлежит ряд фундамен­тальных результатов, соста­вивших новое направление в теории сверхтекучести и квантовых кристаллов. Им была развита теория срыва сверхтекучего движения из- за флуктуационного рожде­ния вихревых колец. Одно­временно с академиками И.М. Лифшицем и Ю.М. Каганом он создал теорию распада метастабильных кристаллических фаз за счет квантового подбарьерного образования зародышей стабильной фазы. С.В. Иорданский (совместно с Л.П. Питаевским) развил методы использования фун­кциональных интегралов в теории конденсированного состояния. Существенный вклад С.В. Иорданский внес в теорию гетеропереходов и МДП-структур в сильных магнитных полях. Его ре­зультаты по теории магнит­ных экситонов в гетеро­структурах были первыми теоретическими работами в этой области... Работы С.В. Иорданского в последнее десятилетие были посвяще­ны развитию теории топо­логических дефектов в гете­роструктурах...

Им подготовлено 11 кан­дидатов и докторов физико­математических наук".

Нам добавить к этому не­чего.

Поделитесь с друзьями